ведущий научный сотрудник ОИПП,

к. п.н., Заслуженный учитель РФ

ОСНОВОПОЛОЖНИК

ИСТОРИЧЕСКОГО ИЗУЧЕНИЯ РУССКОГО ЯЗЫКА

АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ ШАХМАТОВ

(1864 – 1920)

Алексей Александрович Шахматов, выдающийся филолог, историк, исследователь русских летописей, педагог, родился в 1864 году в городе Нарве (ныне Эстония) в дворянской семье. Алексеевич Шахматов,

В эти годы гимназист Алексей Шахматов познакомился с Филиппом Фёдоровичем Фортунатовым, главой Московской филологической школы, а также известными русскими филологами, доктором истории всеобщей литературы, доктором сравнительного языковедения, Фёдор Евгеньевич Коршем, доктором римской словесности, которые читали лекции в Московском университете. Самое большое влияние на Шахматова оказали Филипп Фёдорович Фортунатов, который многие годы был советчиком и наставником молодого исследователя в его научных занятиях и Фёдор Евгеньевич Корш. В учёных кругах Корш был известен не только как большой знаток античной литературы, но и языковед-полиглот. Современников поражало его свободное владение всеми славянскими языками; а также английским, французским, немецким, датским, турецким, арабским, персидским, санскритом и древнееврейским.

По совету и гимназист 5 класса принялся за изучение языка «Жития Феодосия», древнерусского памятника письменности, который рассматривался как памятник ХII века. Чтобы точно датировать время создания этого «Жития» Шахматов решил ознакомиться с рукописью этой книги, которая хранилась в Успенском соборе. Сделать это мальчику Шахматову было непросто, однако он сумел добиться встречи с генералом Потёмкиным, который управлял тогда Синодальной конторой и, к удивлению многих, тот позволил ему поработать с этой уникальной рукописью.

Как пишут биографы Макаров и, «невысокий, хрупкий голубоглазый мальчик по 6 – 8 часов каждодневно просиживал за рукописями то в келье Никона в Петровском монастыре, то в известных московских древлехранилищах – в Румянцевском музее, Типографской и Синодальных библиотеках, где когда-то работали Шевырёв, Бодянский и молодой Буслаев». Юный исследователь сличил рукописи Феодосия с её публикацией Андреем Поповым (в чтениях «Общества истории и древностей российских») и при этом обнаружил 600 опечаток и отклонений от оригинала и как результат – доказал, что эта рукопись была написана не в ХII, а в ХI веке, что было научным открытием.

Вскоре в учёных кругах начинают поговаривать о том, что какой-то московский мальчик нашёл множество ошибок в издании «Жития Феодосия», которое в 1879 году было опубликовано в России маститым учёным Поповым.

Всё прояснилось, когда в 1881 году специалисты прочитали в берлинском журнале «Архив славянской филологии» статью «О языке «» гимназиста Алёши Шахматова.

В 1914 году после смерти академика Председателем Орфографической комиссии становится академик.

Февральская революция возрождает надежды русской интеллигенции на то, что будет в конце концов завершена работа по упрощению русского правописания.

С присущим Шахматову старанием и усердием осуществляется работа Орфографической комиссии по завершению свода рекомендаций, направленных на упрощение русского правописания. Но лишь после Октябрьской революции

9.Писать в женском роде ОДНИ, ОДНИХ, ОДНИМИ вместо

ОДНЪ, ОДНЪХ, ОДНЪМИ.

10. Писать в родительном падеже единственного числа местоимения

личного женского рода ЕЁ вместо ЕЯ.

Более 13 лет члены Орфографической комиссии трудились над упрощением русского правописания, и Шахматов был одним из самых активных сторонников осуществления этой реформы.

Как показала жизнь, реформа русского правописания, подготовленная выдающимися отечественными лингвистами, и другими, сделала наше правописание более лёгким и доступным для усвоения.

В послереволюционный период ни одно большое мероприятие Академии наук не обходится без активного участия в нём.

В 1918 году он трудится в Комиссии Академии наук, которая разрабатывает алфавиты для народов, не имевших до революции своей письменности.

В эти же годы Шахматов (один из самых любимых и авторитетных профессоров) преподаёт в Петербургском университете, читает лекции по русскому языку, церковно-славянскому языку и русской диалектологии. Учёный долгие годы бескорыстно служил делу науки и просвещения. Известно, что значительное денежное вознаграждение , которое ему полагалось как директору первого отделения Академии наук, он отдал на нужды библиотеки. Алексей Александрович не знал ни выходных, ни отпусков, работал по 10 – 12 часов в сутки.

Вклад Шахматова в науку о языке огромен: он стремился связать историю языка с историей народа. И в наше время любое исследование по истории Древней Руси опирается на труды Шахматова как основоположника исторического изучения русского литературного языка. Он заложил основы текстологического изучения летописей, исследовал славянскую акцентологию, разработал историческую морфологию русского языка; организовал изучение многих памятников письменности, под его руководством велась подготовка многотомной «Энциклопедии славянской филологии», возобновлено издание «Полного собрания русских летописей».

Весьма актуальны методические взгляды академика на содержание и методику преподавания русского языка в школе. По существу, современный школьный лингвистический курс опирается на концепцию Шахматова: «предметом изучения в школе должен быть весь русский язык во всей совокупности устных и письменных его проявлений»; при этом он считал, что работы над языком необходимо поставить в теснейшую связь с соседними областями, доступными изучению учащимися, то есть и с историей, и с литературой, и с отечествоведением.

Алексей Александрович Шахматов – признанный корифей не только отечественной, но и мировой лингвистики. Он был членом зарубежных академий: Сербской, Краковской , доктором философии Пражского и Берлинского университетов и других.

Зима 1920 года стала для него последней. Шахматов отдаёт все силы очень важной для науки и школы книге «Синтаксис русского языка».

Труд этот признан классическим; в нём есть разработанная учёным глава, посвящённая односоставным предложениям. Эта тема является одной из самых трудных, ключевых в нашем синтаксисе. Он работал на износ, недоедал, недосыпал, не отдыхал - и это сказалось на его здоровье.

Учёный не успел завершить многих своих замыслов: он скончался в Петрограде 16 августа 1920 года и был похоронен на Волковом кладбище.

Современники о.

В истории русской филологии нет главы более яркой, чем деятельность.

Говоря о деятельности Шахматова по истории русского языка, нельзя не подчеркнуть неоспоримой его заслуги по составлению Словаря русского языка. По мысли Шахматова, Словарь русского языка должен был охватывать все лексическое богатство русского народа, а не ограничиваться только тем, что употребляли в своих произведениях русские писатели (как это сделал в I томе). Шахматов стал в этом случае на ту единственную правильную точку зрения, что живой язык народа – корень и основание литературного языка. Как история народа не может ограничиваться только бытописанием одних высших слоев, так и история языка не должна сузить свою сферу рассмотрением только словесного запаса, который употребляет лишь одна часть общества, хотя бы и самая интеллигентная.

Дело Шахматова громадно. На заложенном давно фундаменте им возведены самые капитальные части здания истории русского языка. Отчётливо выяснен план постройки. Идущие за ним исследователи не могут пройти мимо этого здания; они будут достраивать его, а если бы захотели строить своё, то им нужно было бы разрушить Шахматовское. Это сделать едва ли возможно: фундамент и материал слишком надежны.

Академик Шахматов – историк в широком смысле этого слова: его волнуют проблемы, связанные с историей возникновения и становления русского народа и его культуры («Древнейшая судьба русского племени»), глубоко изучает русские летописи («Повесть временных лет»). Однако основная его научно-исследовательская деятельность посвящена истории русского языка («Введение в курс истории русского языка», «Очерк древнейшего периода истории русского языка», «Курс истории русского языка»).

Шахматов установил время создания и источники старейших летописных сводов и в частности «Повести временных лет» - основного летописного сочинения, созданного монахом Киево-Печерского монастыря Нестором в начале ХII века.

Имя Шахматова всегда будет дорого не одним только русским, но и всему славянскому миру. Среди всего славянства он пользовался чрезвычайной популярностью и как учёный, и как профессор, и как академик, и как человек, всецело преданный делу славянского культурного единения.

Достигнутое Шахматовым – грандиозно. ёв

Недолгой была жизнь Алексея Александровича Шахматова, но он успел сделать очень много для русского языкознания. Академик Шахматов оставил неизгладимый след в истории лингвистической науки.

Список литературы

Труды академика

1. Древнейшие судьбы русского племени – 1919г.

2. Исследования в области русской фонетики – 1894г.

3. К вопросу об образовании русских наречий и русских народностей – 1899г.

4. К истории звуков русского языка – 1903г.

5. Курс истории русского языка – 1909г.

6. Очерк древнейшего периода истории русского языка – 1915г.

7. Очерк современного русского литературного языка – 1941г.

8. Синтаксис русского языка – 1941г.

Работы, посвященные

1. Березин языкознание конца XIX – начала XX в., М., 1967г.

2. Булахов языковеды. Библиографический словарь. т.1. Минск, 1976г.

3. Алексей Александрович Шахматов. П., 1922г.

4. Иванова русский язык. 1976г.

5. Лапатухин преподавания русского языка. Хрестоматия. 1960г.

6. Отечественные лексикографы XVIII-XX века. 2000г.

7. Русский язык. Энциклопедия. 1979г.

8. Улуханов Александрович Шахматов. гг.

9. Филин славянского этногенеза в трудах. 1964г.

10. Энциклопедический словарь юного филолога. 1984г.

11. Янченко путешествие по страницам русской лингвистической науки. 2002г.

Шахматов Алексей Александрович Ша́хматов Алексей Александрович

(1864-1920), филолог, академик Петербургской АН (1894). Труды в области славистики. Исследователь русского языка, в том числе его говоров, древнерусской литературы, русского летописания, проблемы русского и славянского этногенеза, вопросов прародины и праязыка. Заложил основы исторического изучения русского литературного языка, текстологии как науки. Труды по индоевропейским языкам (в том числе славянскому, финскому и мордовскому языкам). Редактор академического «Словаря русского языка» (1891-1916).

ШАХМАТОВ Алексей Александрович

ША́ХМАТОВ Алексей Александрович , российский языковед, историк, педагог, академик Петербургской АН (1894). Исследователь русского языка, в т. ч. его говоров, древнерусской литературы, русского летописания, проблем русского и славянского энтогенеза, вопросов прародины и праязыка славян. Заложил основы исторического изучения русского литературного языка, текстологии как науки.
Биография
Родился в дворянской семье. В детские годы Шахматов проявил себя как исследователь, тяготел к познанию разнообразных языков и наук. В 10 лет он работал над монографией «Русская старина», посвященной начальной русской истории (рукопись содержит 350 страниц). В 1876 он отправляется в заграничную поездку (Австрия, Германия, Франция). В Лейпциге поступил в частную гимназию. Вернувшись в Россию, продолжил учебу в Московской гимназии Ф.Креймана, в 4-й Московской гимназии (1879–1883) и на историко-филологическом факультете Московского университета (1883–1887). Будучи еще учеником 5 класса гимназии, Шахматов познакомился с профессорами МГУ В.Ф. Миллером (см. МИЛЛЕР Всеволод Федорович) , Ф.Ф. Фортунатовым (см. ФОРТУНАТОВ Филипп Федорович) . Это знакомство определило его дальнейший жизненный путь и сферу научных интересов. В университете он начал работать над «Исследованием о языке новгородских грамот». Одновременно он обратился к изучению живых народных говоров, совершил поездку в Олонецкую губернию. После окончания университета Шахматов был оставлен при нем для подготовки к профессорскому званию (по рекомендации Фортунатова и Ф.Е. Корша (см. КОРШ Федор Евгеньевич) ). В 1890 он сдал магистерский экзамен и в качестве приват-доцента начинал читать лекции по истории русского языка. Но в конце этого года он прекратил свое преподавание и уехал в Саратовскую губернию, где занял должность земского начальника. Это решение было вызвано желанием поработать среди народа, а также недовольством положением дел в Московском университете. В Саратовской губернии Шахматов работал над «Исследованием в области русской фонетики» и в 1894 получил за этот труд степень доктора, минуя степень магистра. В этом же году он получил предложение занять место адъюнкта Академии наук и переехал в Петербург, где работал до конца жизни. В 1899 его избрали ординарным академиком, а в 1906 – председательствующим в Отделении русского языка и словесности.
Научная деятельность
В Академии началась научно-организационная деятельность Шахматова: он редактировал «Словарь современного русского языка» (существенно расширяя его за счет лексики народных говоров) и другие издания Отделения, возглавил Академическую библиотеку, председательствовал или состоял во всевозможных комиссиях. В академическом издании он опубликовал первую крупную лингвистическую работу «Исследование о языке новгородских грамот XIII–XIV вв.». Позже вышли другие его работы: «Исследование о двинских грамотах XV в.» и несколько заметок о языке псковских памятников XIV–XV вв. В начале XX в. вместе с другими известными филологами России и зарубежных стран Шахматов проводил большую работу по созданию Союза славянских академий для комплексного изучения важнейших научных задач.
Главным направлением исследований Шахматова была история. Интерес к историческому изучению явлений гражданского устройства, литературы, культуры, языка, пробудился у Шахматова еще в детские годы после ознакомления с книгами Н.М. Карамзина (см. КАРАМЗИН Николай Михайлович) «История государства Российского». Тогда же он увлекся историей языков, взаимоотношениями между ними и отличительными языковыми чертами.
В числе центральных проблем, которыми занимался ученый, были реконструкция, палеографическое, историческое и лингвотекстологическое исследование русских летописных сводов и других письменных памятников. По этой проблеме Шахматов опубликовал следующие свои работы: «Киево-печерский патерик и Печерская летопись», «Толковая Палея и Русская летопись», «Разыскания о древнейших русских летописных сводах». Исследования Шахматова по языку летописей привели его к вопросу о происхождении русского народа и его языка и о первоначальном расселении восточных славян. Этому вопросу он посвятил две специальные работы: «Южные поселения вятичей», (1907) и «Древнейшие судьбы русского племени» (1919). Вкладом в историческое изучение русского языка были труды Шахматова, посвященные конкретным явлениям звукового и грамматического строя и общему анализу постепенных изменений языковой системы, начиная от праславянской эпохи: «Исследования в области русской фонетики» (1893), «К истории звуков русского языка». Ученый занимался также разработкой вопросов происхождения и современного состояния русского литературного языка. Эти вопросы наиболее полно проанализированы в его курсе лекций: «Очерк современного русского литературного языка» (1913). Это было первое систематическое пособие в русских высших учебных заведениях. В труде «Синтаксис русского языка» Шахматов разработал учение о психологической коммуникации и предложении как ее выражении, систематизировал виды односоставных предложений в русском языке, выделил в особую группу вокативные предложения. В различных периодических изданиях и сборниках Шахматов напечатал большое количество рецензий и отзывов о филологических и исторических трудах отечественных и зарубежных ученых. Под его руководством Отделение русского языка и словесности АН стало центром филологии в России. Им было организовано изучение многих памятников письменности, современных диалектов, составление словарей, подготовка многотомной «Энциклопедии славянской филологии», возобновлено издание «Полного собрания русских летописей». Он организовал издание серии памятников старославянского и русских языков, мировой литературы, сыграл большую роль в реформе русского правописания.

Энциклопедический словарь . 2009 .

Смотреть что такое "Шахматов Алексей Александрович" в других словарях:

- (род. в 1864 г.) выдающийся ученый. Из дворян Саратовской губернии. Учился в 4 й московской гимназии. Еще на гимназической скамье начал изучать по рукописям памятники древнерусской письменности и написал две статьи, появившиеся в 1882 г. в… … Большая биографическая энциклопедия

Русский языковед, исследователь русского летописания, академик Петербургской АН (1894). Окончил Московский университет (1887), приват доцент там же (1890). Профессор Петербургского университета… … Большая советская энциклопедия

- (1864 1920) российский филолог, академик Петербургской АН (1894). Исследователь русского языка, в т. ч. его говоров, древнерусской литературы, русского летописания, проблемы русского и славянского энтогенеза, вопросов прародины и праязыка.… … Большой Энциклопедический словарь

Шахматов (Алексей Александрович, родился в 1864 г.) выдающийся ученый. Из дворян Саратовской губернии. Учился в 4 й московской гимназии. Еще на гимназической скамье начал изучать по рукописям памятники древнерусской письменности и написал две… … Биографический словарь

- (1864 1920), филолог, академик Петербургской АН (1899). В 1890 х гг. переехал из Москвы в Петербург. С 1899 директор библиотеки 1 го Отделения AН. Председатель Отделения русского языка и словесности АН (1906 20). С 1910 профессор… … Санкт-Петербург (энциклопедия)

Алексей Александрович Шахматов Дата рождения: 5 (17) июня 1864(1864 06 17) Место рождения: Нарва, Российская империя Дата сме … Википедия

Алексей Александрович Шахматов (5 (17) июня 1864, Нарва 16 августа 1920, Петроград) известный русский филолог и историк, основоположник исторического изучения русского языка, древнерусского летописания и литературы. Содержание 1 Биография … Википедия

- (1864 1920), русский филолог и лингвист славист. Родился 5 (17) июня 1864 в Нарве (ныне Эстония). Очень рано, еще гимназистом, проявил незаурядные способности к научной деятельности. В 1887 окончил Московский университет, там же преподавал. С… … Энциклопедия Кольера

Шахматов, Алексей Александрович - (1864 1920) языковед, академик Рос. АН (академик Петербургской АН с 1899). Председатель отделения русского языка и словесности АН (1906 20). С 1890 приват доцент Московского университета. С 1910 профессор Петербургского университета. Автор… … Педагогический терминологический словарь

ШАХМАТОВ Алексей Александрович - , языковед, акад. Рос. АН (акад. Петерб. АН с 1899). Окончил ист. филол. ф т Моск. ун та (1887), приват доцент там же (1890), одновременно преподавал лат. яз. в гимназии. С 1910 проф. Петерб. ун та, пред … Российская педагогическая энциклопедия

М.А.Робинсон (Москва)

Академик А. А. Шахматов: последние годы жизни (К биографии ученого)

80 лет тому назад скончался выдающийся русский ученый академик Алексей Александрович Шахматов (1864-1920). Его безвременная кончина произвела сильнейшее впечатление на все научное сообщество. Отделение русского языка и словесности Академии наук, которое долгие годы возглавлял ученый, посвятило памяти Шахматова отдельный том своих «Известий» за 1920 год1. Сотни страниц этого издания заполнены воспоминаниями его друзей и коллег о всех сторонах разносторонней деятельности, о необыкновенных личных качествах и огромном моральном авторитете Шахматова. Многими из участников мемориального сборника владело не только выраженное в статьях чувство горечи от утраты, но и оставшееся по понятным причинам невыраженным печатно чувство гнева на тех, кого они считали виновниками смерти ученого. Свободному выражению своих чувств они могли дать волю только в неподцензурной личной переписке и дневниковых записях.

Но прежде, чем обратиться к этим свидетельствам, мы, не претендуя на всестороннее раскрытие темы, хотели бы также на основании эпистолярных источников показать, какие действия нового политического режима и условия нового быта влияли на общее мироощущение таких виднейших представителей академической науки, как Шахматов, и во многом способствовали их уходу из жизни. Таких основных факторов было несколько: это постоянное беспокойство за судьбу Академии наук в ожидании гонений на нее, частые хлопоты перед властями за арестованных коллег, голод и холод.

Шахматов, как и большинство его коллег, встретил октябрьский переворот без всякого восторга. Свои впечатления о первых шагах новых властей («большевики лишили было нас жалованья») и страхах, с этим связанных, ученый изложил в письме от 3 декабря 1917 г. П. Н. Сакулину, по иронии судьбы одному из немногих ученых гуманитариев старавшемуся впоследствии сблизиться с властями, воспринять новую идеологию и воплотить ее в своих исследованиях2. «Пока перед нами, - писал Шахматов, - тьма беспросветная. Испытываешь невероятное унижение, читая и слыша про подвиги большевиков. Они еще не добрались до университета и академии, но конечно, это не замедлит. С ужасом вижу, что учред[ительное] собрание сорвано! А с ним исчезло столько надежд, столько упований»3. И тем не менее принципиальной позицией Шахматова бьшо, не покидая своих постов, сделать все для сохранения Академии наук как центра знаний и просвещения, необходимого для народа. Уже 14 января 1918 года ученому пришлось уговаривать известного ли-

берального публициста и общественного деятеля ККАрсеньева, избранного почетным академиком по Разряду изящной словесности в 1900 г., не прерывать своих связей с Академией. «Усердно Вас прошу, - взывал Шахматов, - оставить мысль о возможности сложения звания почетного академика. Напротив, мы будем Вам признательны, если Вы сообщите нам свои пожелания о том, как можно было бы оживить деятельность Разряда». Ученый обращался к тем аргументам, которые всегда были важны для русской интеллигенции: «Я уверен, что Вы сохранили веру в русский народ, в будущность России, веру, которую так быстро утрачиваем мы в борьбе с невероятными испытаниями, обрушившимися на нашу родину»4.

Уже из письма, написанного через пять дней - 19 января, становится ясно, что Шахматов подразумевал под «невероятными испытаниями». Ученый писал академику В. М. Истрину, унаследовавшему после Шахматова должность председательствующего в Отделении русского языка и словесности: «Здесь голод, и вообще Петроград - город обреченный. В Москве, говорят, условия не лучше. Пугает вопрос о том, будет ли вообще Академия получать содержание. Он еще не выяснен. Без меня было собрание Академии и других учреждений, на котором решено войти в деловые сношения с правительством нар[одных] комиссаров. Решение еще не осуществлено; боюсь, что кроме потока грязи мы на наши учреждения ничего не получим. Но понимаю, что другого нет выхода после разгона Учредительного] Собрания»5.

Избрав однажды путь деловых сношений с новыми властями, Шахматов обращался для пользы дела к своему старому знакомству с управляющим делами Совнаркома В.Д.Бонч-Бруевичем. В дореволюционный период Шахматову неоднократно приходилось оказывать Бонч-Бруевичу, посвятившему себя не только профессиональной революционной деятельности, но и изучению русского сектанства, всевозможную помощь. Уже в рекомендательном письме к почетному академику П. И. Вейнбергу ученый просит помочь Бонч-Бруевичу «в деле вопиющем и вместе с тем справедливом», при этом о рекомендуемом пишет: «Он хороший мой знакомый»6. В письме от 24 января 1910 г. Бонч-Бруевич просил Отделение русского языка и словесности выделить ему «денежное пособие» для поездки в Закавказье с целью «продолжить исследование сектантских общин», 4 февраля Отделение постановило выдать «из своих сумм двести рублей на означенную поездку»7. Но наиболее существенны были хлопоты Шахматова перед властями за неоднократно арестовывавшегося Бонч-Бруевича. Так, с февраля по июнь 1911г. Шахматов составил несколько ходатайств поочередно на имя помощника столичного градоначальника; жандармского полковника М.М.Горленко, товарища министра внутренних дел П. Г. Куряова, М. И. Зубовского - чиновника особого совещания, в котором должно было рассматриваться дело Бонч-Бруевича8. В последнем обращении Шахматов выражал надежду на то, «чтобы его (Бонч-Бруевича. - М. Р.) не постигла административная высылка или какая-нибудь другая кара»9. Как пра-

ло, ходатайства Шахматова помогали Бонч-Бруевичу и не одному ему10. Ученый искренне радовался, когда в июне 1914 г. Бонч-Бруевич сообщил ему о своем освобождении после очередного заключения. «Все время Вашего заключения, - писал Шахматов 10 апреля 1914 г.,- я испытывал сильнейшее беспокойство за Вас, узнав в особенности, что Вы захворали». Ученый выражал надежду, что теперь Бонч-Бруевич сможет продолжить свою научную работу п.

Прошло три с половиной года, положение радикально переменилось, и роль просителя перешла к Шахматову. Сразу же после октябрьских событий ученый с рядом коллег интересовался судьбой арестованных министров Временного правительства. В начале ноября 1917 г. Бонч-Бруевич приглашал Шахматова посетить Смольный для обсуждения этой проблемы. В начале следующего года, 14 февраля, Шахматов просил Бонч-Бруевича организовать С. Ф. Ольденбургу, непременному секретарю Академии наук, встречу с В. И. Лениным «по совершенно экстренному делу»12. По всей видимости, предполагался разговор о судьбе содержавшихся в Петропавловской крепости бывших министров Временного правительства. Бонч-Бруевич принял Ольден-бурга и, очевидно, обещал оказать содействие, как можно понять из фразы Шахматова в новом письме от 20 февраля 1918 г.:«[...] дело, о котором Вы так любезно с ним говорили, за что я Вам весьма признателен». Но «в категорию оставляемых в заключении» попал товарищ Шахматова и Ольденбурга по кадетской партии Н. М. Кишкин. Ссылаясь на «болезненное состояние Кишки-на» и на то, что «в крепости неблагополучно в смысле настроения стражи», Шахматов отмечал, что «эти два обстоятельства заставляют нас усиленно просить Вас замолвить словечко за освобождение Кишкина»13.

Очень скоро хлопоты о смягчении арестованных коллег по партии сменились просьбами облегчить судьбу коллег по науке. С просьбой принять участие в судьбе арестованного академика А. И. Соболевского к Шахматову обратился его младший брат, также известный ученый, филолог-классик С. И. Соболевский. Шахматов сразу же отреагировал на эту просьбу, о чем и написал 24 мая 1918 г. С.И.Соболевскому: «В ответ на Вашу телеграмму я сообщил Вам о том, что С. Ф. Ольденбург и я возбудили ходатайство через секретаря совета народных комиссаров Горбунова о предоставлении Алексея Ивановича нам на поруки. Мне кажется, что с моей телеграммой Вы имеете возможность обратиться к Горбунову и спросить его, будет ли наше ходатайство иметь успех. Во всяком случае от него Вы можете узнать, что еще можно предпринять. Предоставляю себя в Ваше распоряжение. Если надо, могу еще написать г. Бонч-Бруевичу. Необходимо во что бы то ни стало вырвать Алексея Ивановича из тюремного заключения и как можно скорей». Надо отметить, что перспектива общения с представителями власти Шахматова не вдохновляла. Так, в постскриптуме он замечал: «Если бы нужно было, я мог бы приехать в Москву. Но разве сговоришься с большевиками?!»м.

К переживаниям психологическим все больше и больше добавлялись трудности каждодневного выживания с совершенно несвойственными ранее для кабинетного ученого проблемами. С лета 1917 г. до поздней осени 1918 г. все разраставшаяся семья Шахматова, включавшая его сестер и теток, проживала вне Петрограда в Аткарске, городе Саратовской губернии, недалеко от бывшего поместья Шахматовых - Губаревки. Жизнь в провинции была легче, чем в Петрограде, но и там бытовые проблемы угнетали ученого. Он сообщал Ольденбургу 1 октября 1918 г.: «[...] нахожусь в тяжелой житейской переделке. Мы остались без прислуги: одна вышла замуж, другая вызвана отцом, тревожащимся за дочь, ввиду упорно распространяющихся слухов о близости Аткарска к фронту. [...] В ожидании ее прибытия (новой прислуги. - М.Р.) на семью легла вся работа по дом[ашнему] хозяйству. Мне приходится принимать значительное участие в этой работе, а кроме того припасать к зиме хлеб и дрова; дров совсем в город не привозят, надо ухитриться закупить их в деревнях, а в крайнем случае запастись кизяками (м[ожет] б[ыть], Вы не знаете, что это такое: навозные кирпичи, изготовляемые для топки в безлесных местностях)»15.

Опасаясь возможного в условиях гражданской войны разделения семьи, Шахматовы перебираются в Петроград, где уже поздняя осень создает еще больше проблем, чем в провинции. Ученый жаловался в письме от 12 ноября

1918 г. своему старому товарищу, известнейшему юристу и почетному академику А. Ф. Кони: «Ко всем прочим занятиям прибавились домашние хлопоты, прямо-таки меня изнуряющие; приходится топить самому печи, и только недавно нашелся студент, который согласился колоть и таскать дрова»16.

Все увеличивавшиеся тяготы жизни стали самым губительным образом сказываться на науке, многие ученые начали болеть и умирать. 19 февраля

1919 г. Шахматов сообщал своему ближайшему коллеге и товарищу, академику В.Н.Перетцу, спасавшемуся от голода в Самаре: «Положение здесь очень тяжелое. Завтра хороним Лаппо-Данилевского. Серьезно захворали Латышев и Рыкачев. Вы правы, что здесь прямотаки опасно для жизни. Работа идет, конечно, очень неспоро. Все не находишь времени из-за хозяйственных забот. Прислуги у нас нет, и мы только теперь, думаю, понимаем, какую сильную обузу с нас снимали „культурные" условия прошлого времени»17. С академиком АС.Лаппо-Данилевским, крупнейшим специалистом по истории средневековой Руси и источниковедом, Шахматова связывали не только научные интересы, но и недолгая совместная политическая деятельность. Почти ровесники, они почти одновременно стали академиками, а в 1906 г. именно они были избраны членами Государственного совета от академической курии, также вместе, в знак протеста против разгона Думы, они вышли из него в 1907 г.18. Один из старейших членов Академии 79-летний геофизик М. А. Рыкачев уже не смог оправиться от болезни, он умер в том же 1919 г. Филолог-классик, академикВ.В. Латышев ненамного пережил Шахматова, он умер весной 1921 г.

Добавим, что в 1919 г. умер и Арсеньев, которого ученый немногим более года ранее призывал не покидать Академию.

На следующий день после письма Перетцу, 20 февраля Шахматов пишет Д. К. Зеленину, жившему тогда на Украине: «Совершенно нравственно я уничтожен всем тем, что вокруг нас совершается. Вы, вероятно, перенесли немало тяжелого.

В продовольственном отношении здесь очень и очень тяжело. Разумеется, если бы Вы разрешили, я послал бы Вам денег и просил бы выслать или сала, или колбас, или еще чего-нибудь съедобного. Семейство мое составляет семь человек, и мы одно время бедствовали. В последние две недели стало легче. Кое-кто вспомнил нас. Цены невероятно высоки. Заниматься приходится немного, благодаря отсутствию прислуги и хозяйственных забот». И вновь звучит скорбная тема: «Едва ли Вы знаете о всех наших утратах. Умерли В.В.Радлов, М.И.Смирнов, Ал.Лаппо-Данилевский»19. Тяжелые условия жизни быстро свели в могилу крупнейшего языковеда-тюрколога, этнографа В. В. Радлова, старейшего члена Академии и по возрасту - 80 лет, и по стажу - 34 года.

Уход из жизни Лаппо-Данилевского вспоминал Шахматов и в письме от 8 марта 1919 г. академику В.И.Вернадскому, возглавлявшему новосоз-данную Украинскую Академию наук и боровшемуся с радикальными деятелями украинского национального возрождения за свое вйдение принципов деятельности Академии. Шахматов тяжело переживал распад единого государства и отрицательно относился к политической самостоятельности Украины, еще летом 1917 г. борьбу за воплощение этой идеи в жизнь он в письме Кони называл «предательством украинцев во главе с Грушевским»20. Взгляды Вернадского явно импонировали Шахматову. «Вижу и понимаю, - писал он, - что Вами руководит русское, общерусское чувство и надежда культурной работой скрепить наше единство. Мне это единство было всегда дороже всего, так как за его разрушением я вижу гибель для великороссов и рабское состояние для малорусов». Касаясь условий жизни в Петрограде, Шахматов предостерегал Вернадского: «Живется здесь нелегко материально, но морально, конечно, легче, чем у Вас, легче, чем где-нибудь в России. А все-таки Вы сюда не ездите. Наша Академия держится всецело трудами и авторитетом С.Ф. (Ольденбурга. - М.Р.). Его заслуги прямо неоценимы. Очень тяжело было провожать в могилу Лаппо-Данилевского»21.

Наступившая весна принесла некоторое сокращение бытовых проблем, и все же в письме Шахматова одному из своих провинциальных корреспондентов, Н.А.Бобровникову, от 19 апреля 1919 г., полному всевозможных научных планов, проскальзывают мрачные нотки: «Конечно, меня поразило и тронуло все то, что Вы сообщили мне о вотяках. Ах, если бы были силы, я бы половину их отдал изучению финского Поволжья. Но силы мои слабы. Вижу, что их надо экономизировать, пока я еще совсем не угас, работаю усиленно

над русским синтаксисом и надеюсь в мае приготовить две статьи, посвященные синтаксическим] вопросам. Затем хотелось бы окончить свою работу по выяснению литературного] состава нашего летописания вообще. Нам улыбнулось теперь весеннее солнце; это сократило мои домашние заботы по колке дров и топке печей; у меня стало больше времени»22. Но надежда на улучшение условий жизни с наступлением весны и лета не оправдалась, физическое, моральное и материальное положение Шахматова продолжало ухудшаться, о чем свидетельствуют два письма ученого от 22 и 26 августа 1919 г. В первом, адресованном А. Ф. Кони, ученый не соглашаясь с нападками властей на Отделение физико-математических наук, по его мнению, активно работавшее, с горечью писал: «Не могу не признать, что большевики в значительной мере правы, и mea culpa, mea maxima culpa (моя вина, моя самая большая вина.-М.Р.): русское отделение стало безжизненным, бесплодным. Признаю, что меня оставила энергия»23. Тем не менее Шахматов не собирался покидать Петроград не только по соображениям материальным, в поисках более сносных условий жизни: ученому не позволяло об этом думать и его жертвенное служение науке. Во втором письме, сообщая об очередной потере в рядах академиков, смерти историка средневековой Руси М.А.Дьяконова, он писал Перетцу:«[...] мне было бы совершенно невозможно оставить теперь Академию; ее учреждения нуждаются в особой заботливости; на мне так или иначе лежит библиотека. Знаете ли Вы о кончине Михаила Александровича? Нас здесь убывает, а дело остается с» ветственным. Вот по всем этим основаниям я решил держаться в П[етрогра]де до последней возможности, и при том не разлучаясь с семьей, а нас в семье восемь человек. Где же возможность мобилизовать такую семью?»24.

Прошло чуть более недели, и в начале сентября на Академию и Петроградский университет обрушились новые напасти. Многие коллеги и друзья Шахматова оказались арестованы и среди них непременный секретарь Академии наук С. Ф. Ольденбург. Арест такой фигуры, как Ольденбург, не мог не обратить на себя внимание не только академиков и профессоров. Так, Е.П.Казанович, сотрудница Пушкинского Дома, отметила в своем дневнике, «Записки о виденном и слышанном»: «4/DC Сегодня арестован Ольденбург...

5/IX. Арестованы: Булич, Д.Гримм, Пергамент... Очевидно, их берут в качестве заложников. Ужасно, ужасно!

8/IX. Арестованные еще не выпущены, и вряд ли будут выпущены скоро, хотя за Ольденбурга, например, хлопочет Гринберг, Горький и другие» 25. 3. Г. Гринберг был ответственным сотрудником Наркомпроса, курировавшим университетские дела. Очевидно, ему для информации и был направлен из Университета 6 сентября 1919 г. «список профессоров и преподавателей, арестованных по ордерам Ч. К.», адресованный в «Правление Объединенного Совета научных учреждений и Высших учебных заведений». Среди тринадцати перечисленных ученых только один был не гуманитарием26.

Уже прямо к «Тов. 3. Г. Гринбергу» обратился 9 сентября ректор I Петроградского университета, известнейший специалист в области античной истории и классической филологии, будущий академик С. А. Жебелев. «В настоящее время, - писал ректор, - среди личного состава I Петроградского Университета ряд профессоров и преподавателей, как мною уже было сообщено Вам, находятся под политическим арестом.

Не встречая в соответствующих узаконениях указаний на порядок выдачи вознаграждения арестованным служащим в Советских учреждениях, прошу разъяснения. Сохраняют ли такие лица право на вознаграждение во время состояния под арестом и, если сохраняют, то в каком размере»27. Нам представляется, что сама форма обращения, его академическая обстоятельность, не лишенная доли сарказма, должна была подвигнуть Гринберга к хлопотам не только за Ольденбурга. Естественно, что в хлопоты за Ольден-бурга сразу же включился и Шахматов. Он вновь должен был обратиться к Бонч-Бруевичу. Ко времени написания цитируемого нами письма от 12 сентября, Шахматов и Бонч-Бруевич уже успели вступить в контакт. «От всей души благодарю Вас, - писал Шахматов, - за Ваш отклик на мою просьбу. Но, Вы, конечно, знаете, что распоряжение сов[ета] нар[одных] ком[иссаров] осталось неисполненным, Ольденбург до сих пор не освобожден. Зная деятельность Ольденбурга, его необычайную работоспособность и живость, Вы можете себе представить, как удручающе подействовал его арест на Академию и на ряд ученых учреждений, которых он является или душой или официальным] руководителем. Не думаю, чтобы кому-нибудь было выгодно вносить расстройство в дело русского просвещения, между тем изъятие Ольденбурга ведет к нему неминуемо. Мотив политической борьбы недостаточен: нет среди нас другого, который так неутомимо и открыто работал бы с теперешним правительством, решительно никогда не выступая его противником, принципиальным антагонистом, напротив всегда выискивая пути соглашения. Это подсказывается его горячей любовью к русскому народу и глубоким демократизмом.

Взвесив все обстоятельства, Вы, быть может, найдете справедливым настоять на исполнении постановления правительства, постановления разумного и целесообразного»28. Но даже решения советского правительства местная администрация не спешила исполнять. Университет 18 сентября 1919 г. составляет «Поручительство» на арестованных, первым значится единственный в списке академик, Ольденбург. Среди прочих можно отметить хотя бы такие имена известных уже в то время ученых, как выдающийся лингвист, будущий академик Л. В. Щерба, будущий член-корреспондент, первая в России доктор всеобщей истории, историк европейской средневековой культуры О. А.Добиаш-Рождественская29.

Общие хлопоты возымели свое действие, и большинство арестованных, но не все и не сразу, были освобождены. Казанович фиксирует в своем днев-

нике в записи от 22 сентября 1919 г.: «Из окна трамвая видела Ольденбурга; значит, вчера или сегодня выпущен. Походка человека, на 20 лет состарившегося и разбитого». И далее следует запись, свидетельствующая о том, какова могла оказать судьба арестованных: «23/1Х. Список расстрелянных кадетов. Всего 63 человека. Ужасно!»30. Как хорошо известно, кадетская партия часто называлась профессорской. Нетрудно понять, какое тяжелое впечатление оставляло у представителей академической интеллигенции даже краткое заключение. Так, Ольденбург сразу после освобождения не скрывал своих впечатлений от проведенных в тюрьме днях. Услышанный от него рассказ Казанович занесла в свой дневник 26 сентября: «С[ергея] Ф[едоро-ви]ча хотели посадить в карцер за то, что в книге, присланной ему Карпинским, оказались две открытки, кем-то кому-то писанные; в конце концов матрос, от которого зависела участь С[ергея] Федоровича], смилостивился и решил простить его. Ольд[енбург] сидел на Шпалерной, в одной камере с Д.Гриммом. В общем отношение к ним было корректное. Самым ужасным для заключенных было то, когда из камер вызывали ночью несчастных, обреченных на расстрел. Одного товарища по заключению, имевшего жену и нескольких маленьких детей, С[ергей] Федорович] особенно жалеет и не может забыть; это был молодой человек, очень добрый, ласковый, деликатный и жизнерадостный; его продержали в заключении около 3-х м[еся]цев и на днях расстреляли, и за что же! За то, что на даче у него нашли 2 винтовки»31. Сокамерником Ольденбурга был хороший знакомый и оппонент Шахматова в спорах о взаимоотношениях университета с властями, Д. Д. Гримм32, бывший в начале 10-х годов ректором Петербургского университета. А книгу со злополучными открытками Ольденбургу прислал сам президент Академии наук А П. Карпинский.

Аресты и прочие притеснения становятся вполне обыденным явлением. Через месяц после описанных событий Шахматов уже постфактум узнает об аналогичном несчастье, случившемся с 75-летним А Ф. Кони, также бывшем тогда профессором Петроградского университета. «Только сегодня узнал, - писал ему Шахматов 27 октября 1919 г., - что вы были арестованы на этих днях. Выражаем вам всей семьей нашей искреннее наше сочувствие. Надеемся, что арест не отразился на Вашем здоровье.

Нам живется очень тревожно. Был ночной обыск сначала во всей библиотеке, потом у нас. А на днях нам объявили о необходимости очистить комнаты, выходящие на Неву. Пришлось большую часть книг перетаскать в задние комнаты»33.

Новая зима принесла все ту же тягостную проблему дров, ученый жаловался Д.Н. Ушакову в письме от И января 1920 г.: «Работаю урывками. Много времени отнимают у меня дрова: мне пришлось доставлять их, пилить и колоть - все это в ущерб научным занятиям» 34. К борьбе с холодом власти добавляли ученому дополнительные хлопоты. О новой напасти Шахматов писал

27 января Зеленину: «Мы одно время жили в большой тревоге; нашу квартиру хотели занять войсками; вещи были частью переправлены к соседям. Все это вносило тревогу в нашу жизнь и способствовало разным упущениям и недоделкам» 35. Необходимость каждодневно бороться за выживание отнимала у Шахматова время, которое он предназначал для выполнения своего любимого дела и высокого долга - научной работы. Такое положение его угнетало, и он даже считал необходимым оправдываться перед коллегами. «Тяжело очень живется - вот мое оправдание; - писал Шахматов 1 февраля Перетцу, - в особенности тяжело теперь, когда приходится уделять много времени домашним заботам, точнее носке, пилке и колке дров. Нам стали отпускать не-пиленные дрова - большие клячи, которые приходится дома пилить при помощи всего семейства. Вот это отнимает ежедневно много времени и не дает возможности сколько-нибудь сосредотачиваться на работе; впрочем, теперь и в комнатах температура сильно понизилась и кажется, не поднимается выше 4°; пальцы холодеют и писать трудно»36. Об этих же проблемах, но еще более подробно Шахматов сообщал 21 февраля 1920 г. Зеленину. К потерям товарищей и коллег добавилась и потеря близких родственников: «Получил оба Ваши письма. Засиделся с ответом, так как у меня как раз случилось большое горе: скончалась, по-видимому, от сыпного тифа сестра моя. Обе сестры живут в последнее время с нами. Раньше, в декабре, я лишился своей тети-матери, правда, глубокой старушки. Но бодрой и сильной. И тетю, и сестру сломили тяжелые условия, в которых приходится жить. Топить комнаты мы не можем; дров хватает только на кухню и на комнату рядом с кухней; в остальных комнатах температура держится на 3-4°. Радуюсь и этому; во многих квартирах температура пала ниже 0°. Теперь все-таки мы ободрились: дело идет к весне. Но что же будет дальше? Неужели опять повторится такая же зима? Заниматься очень трудно; одно время я совсем было отбился от работы за ноской, колкой, пилкой дров и другими хозяйственными заботами. Теперь я на положении больного (у меня кашель и насморк), пришлось, или лучше удалось временно заменить себя - и я несколько вздохнул. Сижу над составлением синтаксиса литературной речи»37. Надо полагать, что именно в эти дни Шахматов получил письмо Соболевского, отправленное ему 28 февраля 1920 г., в очередной раз подтверждавшее полную беззащитность людей интеллигентных профессий перед непредсказуемыми действиями властей. «Только что, - писал Соболевский, - виделся с Бор. М. Соколовым. На днях лишь выпущен из Бутырской тюрьмы. Просидел месяц, а не допрашивали. Очевидно, наказали за какой-то грешок»38. Шахматов еще со студенческой скамьи следил за работой братьев-близнецов Бориса и Юрия Соколовых, способствуя опубликованию их работ. За год до описанных Соболевским событий, в конце февраля 1919 г. рекомендация Шахматова оказалась основой для получения Соколовым места профессора в Саратовском университете39.

Зимой 1919-1920 гг. Шахматову старался оказывать помощь каким-либо продовольствием из более благополучной в этом отношении Самары Перетц. В письме Истрину от 12 января 1920 г. он подробно описывал свои возможности и условия отправки посылок; «Как получил Ваше письмо, послал Вам, что мог хлеб. И тогда же уведомил Вас, как и раньше писал Ал[ексею] Александровичу (Шахматову.-М. Р.),-что смогу посылать Вам нечто при условии, если Вы и Е[вгения] С[амсоновна] вышлете ящичек со вложением обшивки (какой-нибудь материи) и веревки. Здесь этого нет. Можно посылать: сухари, лапшу. Сало, крупы и муки - нельзя, отбирают или выбрасывают на почте из ящика; а если кто пропрет обманом и попадается - того в чрезвычайку»

В апреле 1920 г. во время болезни Перетц поручил организовать посылку своей ученице С.А.Щегловой, которая и сообщала Шахматову 19 апреля 1920 г.: «Так как наши продовольственные карточки уже использованы для посылок, то по нашей просьбе отправляет Вам сухари студент Владимир Александрович Серафимов»41. Заметим попутно, что Соболевский, очень внимательно следивший и тщательно фиксировавший в письмах своим коллегам московские цены на основные продукты, посылки с сухарями считал не очень практичными и сам их получать не любил. Тому же Перетцу он объяснял 3 июля 1920 г.: «Гонорар я принимаю лапшою или кишмишем, или - если не грязна - шептал ю. Сухарей много гибнет в продолжительном] пути от плесени» 42.

Введение специальных продовольственных пайков для научных работников несколько облегчило жизнь Шахматова, но с их появлением у ученого возникали и новые тревоги, и новые проблемы. В уже упоминавшемся письме Зеленину он отмечал: «Сильно поддержали нашу братию ученые пайки, о которых Вы, может быть, читали. Но теперь идет агитация против этих пайков, и мы не знаем, уцелеют ли они»43. И о том же через неделю 27 февраля - в письме Перетцу: «Как Вы знаете, наше положение сильно улучшилось благодаря ученому пайку - особенно положение малосемейных; но с другой стороны, возросли все цены»44. Зима 1920 г. оказалась не только последней, но и самой тяжелой в жизни Шахматова. Его большая семья потеряла двух своих членов, а также взятого ученым незадолго до этого в семью одинокого курьера Илью45.

Наступившая весна не оправдала тех надежд, которые возлагал на ее наступление Шахматов, его самочувствие не улучшилось. Ему уже не хватает сил для того, чтобы чаще навещать близких ему людей. «Как давно, - писал Шахматов Кони 10 мая 1920 г., - я не был у Вас и не видел Вас! - Чувствую такую физическую и моральную придавленность, что совсем теряю энергию» 46. У Шахматова уже не было сил принять очень выгодное предложение саратовских коллег Н.КПиксанова и Б.М.Соколова, стремившихся ему помочь и приглашавших приехать уже в июне. Пиксанов писал 1 июня 1920 г. от имени всего факультета: «[...]мы рады были бы прослушать любой из Ва-

ших курсов (историки наши, например, высказывались за курс по летописям). [...] Нам думалось, что Вы могли бы соединить свой приезд в Саратов с заездом к себе на родину. О Вашем же испомещении и продовольством в Саратове мы уж позаботились бы»47.

Летом Шахматов лично руководит спасением и перевозкой ряда книжных собраний в Библиотеку Академии наук. В начале августа консилиум врачей обнаружил у ученого заболевание, требующее операции48. Через несколько дней после операции Шахматов скончался.

После кончины Шахматова много будет сказано о нем и о его роли в науке и общественной жизни на заседаниях его памяти в разных городах страны, будут и некрологи, и уже упоминавшийся нами специальный выпуск Известий ОРЯС. Но нам хотелось бы обратиться к тем документам, которые содержат самую первую, зачастую очень эмоциональную, реакцию на случившееся событие. Далее мы предоставляем слово дневнику Казанович, ежедневные записи которой, полные опасений, надежд и горьких сетований, посвящены только событиям, связанным с болезнью, операцией и кончиной Шахматова. Итак: «11/УШ. Сегодня Шахматова свезли в хирургическую клинику; кажется, у него заворот кишок и в 11 часов Оппель должен был делать ему операцию. До 4-х часов результат не был известен; все в тревоге.

12/\ТИ. Операция сошла благополучно. Н. А. Шахматова уехала в больницу в 9 часов утра и к 4-м еще не вернулась.

14/УШ. Положение Шахматова, по словам Истрина, пока не внушает серьезных опасений, поскольку так можно говорить обо всех, ныне оперируемых. У него было внедрение кишок, вырезана какая-то опухоль, и, как говорят, вырезана чисто, так что распространения ее дальше можно не ожидать; температура слегка повышена, что доктора объясняют последствием всякой операции, сердце работает правильно. Многих осторожных людей, однако, эта опухоль заставляет сильно тревожиться. Да и сам Оппель не всем внушает доверие, очень хвалят Грекова, делавшего операцию Зиновьеву.

16/УШ. Кончено. Сегодня в 4 часа утра Шахматов скончался. Единственный и лучший представитель современной русской науки в ее целом и редкий человек ушел из жизни. Это одна из тех смертей, с которой нельзя помириться и которой нельзя простить виновникам ее. Несчастная семья, бедные дети!..

18/VIII. Мысль о покойном ни на минуту не оставляет меня. Даже ночью вижу его во сне.

Шахматов бьш одним из тех немногих людей, которые стараются и в жизни, и во внимании их окружающих занимать как можно меньше места, и только смерть их раскрывает ту огромную пустоту, которую они после себя оставляют и которая как-то вдруг воспринимается всеми, с ними так или иначе соприкасавшимися. У Шахматова не было внешних друзей, п[отому] ч[то] жизнь его протекала скромно и уединенно от всех в очень несчастно сложившейся семейной обстановке; но зато были люди, его глубоко, почти

благоговейно, любившие, и совсем не было таких, которые могли бы сказать об нем дурное слово, испытать в отношении к нему дурное чувство, так велика была нравственная чистота его и душевная глубина, которая невольно влияла на всех. Его скромность, его застенчивость, почти стыдливость, соединенная с сердечной добротой, готовность пойти навстречу всякому, в нем нуждающемуся, его прямота, вместе с тем, и высокая честность, исключающие всякую фальшь в обращении с кем бы то ни было, пробуждали чувства особенной нежности, бережливости и неподдельного уважения к нему во всех; у него не могло быть, я думаю, врагов ни тайных, ни явных»49.

Коллеги и друзья Шахматова, по разным причинам не имевшие возможности почтить память покойного своим присутствием на похоронах, откликнулись на его смерть письмами Истрину, находившемуся, как мы видим, в центре событий. Академик Н. К Никольский писал ему 18 августа 1920 г.: «Печальную весть, глубоко взволновавшую меня, я получил поздно вечером 16 августа. Всю ночь я провел без сна, вспоминая о дорогом, так безвременно почившем, Алексее Александровиче и об его беспримерных научных заслугах. Его кончину - в связи с этими заслугами я оцениваю - как безумное убийство, совершенное на глазах у всех. Но не стану усиливать наше горе тяжелыми мыслями. Они не вернут к жизни того, кому и я столь много лично обязан...» И далее: «Температура моя пока еще не понизилась, и я не имею даже утешения в надежде присутствовать при последних проводах Алексея Александровича, назначенных, как я узнал, на завтрашний день (20 августа). Вам, надеюсь, излишне мне описывать то мрачное и угнетенное состояние, в котором я в настоящее время поэтому нахожусь»50.

Еще более эмоционально выраженной была реакция Перетца, продолжавшего жить и работать в Самаре. Его письмо Истрину от 6 сентября 1920 г. вполне можно охарактеризовать как крик души. «Вернувшись в город из двухнедельной отлучки, - писал Перетц, - я застал Вашу открытку и письмо А. Ив. Соболевского о смерти Алексея Александровича. Это известие поразило меня, как неожиданный удар грома. Я знал, как тяжело жилось А[лексею] Александровичу], знал, с каким терпением и упорством среди невероятных трудностей жизни он работал весь последний год. Но не ждал, что смерть стоит у его порога: мысль не обращалась к этому печальному исходу; все верилось как-то, что он - превозможет житейские невзгоды и выйдет победителем из борьбы с ними. Судьба судила иначе. Отделение осиротело. Кто будет его председателем? [...] На кого падет библиотека? Кто довершит многочисленные и драгоценные работы Александра] Александровича] по синтаксису, по летописям, по другим вопросам, интересовавшим его? Умереть в разгаре творческой работы, в годы, когда европейский ученый только начинает подводить итоги работ!

Как безжалостна наша жизнь, наше время, как безумно расточительно оно, давая гибнуть таким ученым! ... И таким праведникам. Не потому гово-

рю так, что был близок к покойному и любил его, а потому, что вряд ли кто-ниб[удь] встречал другого, кого можно было бы назвать более этим словом. Я всегда бесконечно изумлялся его удивительному дару делать жизнь всем, кто с ним соприкасался - легче. И едва ли у него были враги - а это в нашей юдоли великое чудо.

А бессмысленная смерть сделала свое дело...

Придя в себя от удара, я в буквальном смысле плакал - от сознания бессилия исправить непоправимую потерю и от обиды за гибель такого человека. Шахматов - и «умер от истощения»: это - самый суровый приговор тем, кто допустил такое преступление против культуры и науки. Руки опускаются. Нет сил больше писать и думать. Мы все страшно угнетены.

12-го в заседании] Истор[ико]-Филол[огического] Общ[ества] будем поминать Александра] Александровича] - бередить сердце; - но никакими словами не высказать то, что доставила (так в ркп. - М.Р.) нас, меня и моих учеников, пережить эта ужасная гибель. Ведь мы все жили мыслью - вернуться в Питер и снова быть с ним.

Передайте сотоварищам по Отделению, что мы все присоединяемся к общему горю»51.

Одним из существенных моментов всех трех документов является присутствие в них прямого осуждения властей. Казанович писала, что смерть Шахматова «нельзя простить виновникам ее»; Никольский оценивал этот факт «как безумное убийство, совершенное на глазах у всех»; Перетц считал, что одна из основных причин трагического исхода операции - смерть «от истощения» - «самый суровый приговор тем, кто допустил такое преступление против культуры и науки». Можно смело предположить, что подобное мнение разделялось большинством друзей и коллег Шахматова, знавших, в каких экстремальных моральных и физических условиях ученый жил последние годы. Но по условиям существования в то время в печатных материалах данные выводы появиться не могли.

После кончины Шахматова его коллеги в своем стремлении материально поддержать семью покойного были вынуждены обратиться к тем, кого они считали виновниками смерти ученого. В этих хлопотах главную роль играл В. И. Срезневский, ближайший помощник Шахматова по работе в Библиотеке Академии наук. У Срезневского, как и у Шахматова, были собственные отношения с Бонч-Бруевичем, поставлявшим до 1917 г. на хранение в библиотеку нелегальные материалы РСДРП (б), от чего у обоих ученых возникали неприятности с властями52. Для передачи прошения была выбрана Казанович, совершенно естественно, что она описала все связанное с этим событием в дневнике. Итак, 24 августа 1920 г. у нее появился «Срезневский, с письмом к Бонч-Бруевичу о сохранении пайка Шахматовым. Очень рада. Во-первых, косвенно помогу семейству А[лексея] Александровича], а во-вторых - увижу Кремль хоть таким путем»53. В описании визита к управляющему делами

Совнаркома, Бонч-Бруевичу, не могло не сказаться убеждение в том, что именно власти - главные виновники безвременной кончины Шахматова. Запись от 28 августа: «Толстый, разжиревший, с одутловатым лицом, на котором напечатлены интересы чувственной жизни, несмотря на объемистые исследования из области жизни духовной. Принял меня стоя, письма Срезневского почти не прочел, пожелав узнать суть его из моих слов, и затем сказал только быстро, что сделает все, что будет можно»54. Положительная реакция действительно последовала незамедлительно, и уже 1 сентября 1920 г. Казано-вич делает следующую запись в дневнике: «Срезневский говорит, со слов Б[онч]-Б[руевича], что Ленин схватился в ужасе за голову, когда услышал, что Шахматов сам таскал на лестницу и колол дрова»55. Именно то, что было самым тяжелым испытанием, лишало его возможности работать, больше всего отравляло его бьгг, заставляя ученого с ужасом думать о грядущей зиме задолго до ее наступления, произвело и на вождя новой власти самое сильное впечатление, но это уже были сожаления о безвозвратной утрате.

Примечания

1 Известия ОРЯС. Т. XXV. Пг., 1922.

2 Робинсон М. А., Сазонова Л И. О судьбе гуманитарной науки в 20-е годы по письмам

B. Н. Перетца М. Н. Сперанскому // ТОДРЛ. СПб., 1993. Т. XLVÜI. С. 460.

3 РГАЛИ. Ф. 444. Оп. 1. Д. 984. Л. 32 об.

4 ИРЛИ. Ф. 359. №527. Л. 7.

6 ИРЛИ.Ф. 62. Оп. З.Д. 518.Л.8.

7 ПФАРАН. Ф. 9. Оп. 1.Д. 946. Л. 2, 3.

8 ПФАРАН. Ф. 134. Оп. 1. Д. 437. Л. 2; Там же. Оп. З.Д. 165, Л. 1; РГБ. Ф. 369. К. 366. Д. 42. Л. 1; РГАЛИ. Ф. 318. Оп. 1.Д. 543. Л. 1.

9 РГАЛИ. Ф. 318. Оп. 1. Д. 543^ Л. 1.

10 Робинсон М.А. А.А.Шахматов и молодые ученые / Русская речь. № 5. 1989.

11 РГБ. Ф. 369. К. 366. Д. 38. Л. 17.

12 Там же. Ф. 326. К. 366. Д. 38. Л. 32.

13 Там же. Л. 34.

14 РГАЛИ. Ф. 449. Оп. 1. Д. 558. Л. 1 -1 об.

15 ПФАРАН. Ф. 208. Оп. З.Д. 652 Л. 23.

16 ИРЛИ. Ф. 134. Оп. 14. Д. 1. Л. 214.

17 РГАЛИ. Ф. 1277. Оп. 1. Д. 91. Л. 37.

18 ПФ АРАН. Ф. 113. Оп. 2. Д. 328. Л. 8-8 об.

19 Там же. Ф. 849. Оп. З.Д. 457. Л. 7-7 об.

20 ИРЛИ. Ф. 134. Оп. 14. Д. 1. Л. 203.

21 АРАН. Ф. 518. Он. 3 Д. 1829. Л. 26.

22 ИРЛИ. Ф. 141. Д/80.Л. 1.

23 Там же. Ф. 134. Оп. 14. Д. 1. Л. 236.

24 РГАЛИ. Ф. 1277. Оп. 1.Д. 91. Л. 37-37 об.

25 РНБ. Ф. 326. Д. 20. С. 26.

26 Центральный государственный архив С.-Петербурга (далее - ЦГА СПб). Ф. 7240. Оп. 14. Д. 127.

28 РГБ. Ф. 369. К. 366. Д. 38. Л. 36.

29 ЦГА СПб. Ф. 7240. Оп. 14. Д. 127.

30 РНБ. Ф. 326. Д. 20. С.28.

31 Там же. С.29.

32 Робинсон М. А. А. А. Шахматов и студенческие волнения в Петербургском университете в 1911 году Ц Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1971. T. XXX. Вып. 2. С. 151-157.

33 ИРЛИ. Ф. 134. On. 14. Д. 1. Л. 240.

34 АРАН. Ф. 502. Оп. 4. Д. 42. Л. 63.

35 ПФ АРАН. Ф. 849. Оп. 3. Д. 457. Л. 10. 34 РГАЛИ. Ф. 1277. On. 1. Д. 91. Л. 45.

37 ПФ АРАН. Ф. 849. Оп. 3. Д. 457 Л. 11.

38 Там же. Ф. 134. Оп. 3. Д. 1429. Л. 58 об.

39 Там же. Д. 1170. Л. 5 об.-б.

40 ПФ АРАН. Ф. 332. Оп. 2. Д. 118. Л. 12-13.

41 Там же. Ф. 134. Оп. 3. Д. 1725. Л. 3.

42 РГАЛИ. Ф. 1277. On. 1. Д. 78 Л. 42.

43 ПФ АРАН. Ф. 849. Оп. 3. Д. 457. Л. 11.

44 РГАЛИ. Ф. 1277. On. 1. Д. 91. Л. 46.

45 Макаров В. И. А. А. Шахматов. M., 1981. С. 144.

46 ИРЛИ. Ф. 134. Оп. 14. Д. 1. Л. 247.

41 ПФ АРАН. Ф. 134. Оп. 3. Д. 1170. Л. 1 -2.

48 Макаров В. И. А. А. Шахматов... С. 145.

49 РНБ. Ф. 326. Д. 18. С. 66-68.

50 ПФ АРАН. Ф. 332. Оп. 2. Д. 109. Л. 13.

51 Там же. Д. 118. Л. 32-33 об.

52 Робинсон М.А. А. А. Шахматов и обыск в библиотеке Академии наук в 1910 году Ц Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1974. Т. 33. № 2. С. 107-113.

53 РНБ. Ф. 326. Д. 18. С. 72.

54 Там же. С. 74.

Алексей Александрович Шахматов (1864-1920)

“Синтаксис русского языка” (издан посмертно в 1925 и 1927 гг.). Решает проблемы синтаксиса, исходя из связи языка и мыления. Единица синтакиса - предложение .

“... язык в своих элементах зародился и развился в составе предложения, ибо предложение является единственным способом обнаружения мышления в слове” (с) Шахматов. В отличие от ФФФ Шахматов опирается и на логику.

Ша хматов. Вклад в науку:

1. В области истории рус яз

Основоположник исторического изучения рус лит языка

Разработал историческую морфологию рус яз

2. В области славянской филологии

Изучал проблему образования рус народности и славянского этногенеза; вопросы прародины славян и их праязыка

Изучал слав акцентологию

Рассматривал вопросы сравнительной фонетики и грамматики слав яз

3. Изучал древнерусское летописание 11-16 вв

4. Заложил основы текстологии как науки

5. Изучал олонецкие, калужские и рязанские говоры

6. Рус лит яз: учение о грамм формах слов, учение о частях речи, учение о словосочетании и типах предложения.

А.А.Шахматов (1864-1920) является одним из наиболее выдающихся учеников и последователей Ф.Ф.Фортунатова.

В громадном научном наследии Шахматова имеются как собственно лингвистические, так и филологические и литературоведческие работы. Ему принадлежат монументальные исследования по диалектологии, древней русской литературе (истории русской летописи), проблемам фольклора, истории и этнографии.

Наибольший интерес для истории языкознания представляю труды Шахматова в области синтаксиса . Работа представляет собой весьма полное описание типогии простого предложения в русском языке и содержит богатейший фактический материал. Шахматовым здесь впервые сделана попытка выявить систему в огромном разнообразии синтаксических конструкций русского языка. (Область сложного предложения осталась, однако, почти неисследованной.)

Основные проблемы, разработанные в «Синтаксисе русского языка», сводятся:

1) к учению о двусоставных и односоставных предложениях и 2) к учению о словосочетании.

В отличие от Φ. Φ. Фортунатова, определявшего предмет синтаксиса как учение о словосочетании, А.А.Шахматов предметом синтаксиса считает предложение . Синтаксис для него - это раздел, посвященный изучению «способов обнаружения мышления».

Задачей синтаксиса является «изучение как предложения, т.е. словесного выражения единицы мышления, так и выделившихся указанным путем словосочетаний и слов, поскольку однако эти последние - в своей ли форме или в своем употреблении - не потеряли связи с предложением, сохранив значение частей или членов предложения» .

Итак, учение о словосочетании у Шахматова оказывается подчиненным учению о предложении. Словосочетание выступает как незаконченная часть предложений.

Создание теории предложения имеет первостепенное значение в силу того, что «язык, - как отмечает Шахматов, - в своих элементах зародился и развился в составе предложения, ибо предложение является единственным способом обнаружения мышления в слове» .

Эволюция языка , по его мнению, шла следующим путем : В языке бытие получили сначала предложения; позже путем расчленения предложений, основанного на взаимном их сопоставлении и влиянии, из них выделились словосочетания и слова для самостоятельного (хотя ограниченного и случайного) бытия и употребления (обычно же слова и словосочетания обретаются в составе предложения) .

В основе теории предложения Шахматова лежит учение о коммуникации, понимаемое как особый акт мышления, имеющий целью сообщение другим людям состоявшегося в мышлении сочетания представлений. Коммуникация объявляется психологической основой всех разновидностей предложений.

Таким образом, Шахматов прежде всего стремится, опираясь на положения современной ему психологии и логики, установить логико-психологическую природу предложения.

Простейшая коммуникация, по Шахматову, состоит из сочетания двух представлений, приведенных в предикативную связь Движением воли. Представления получают наименование членов. Коммуникации, и среди них следует выделить господствующий и зависимый член.

В соответствии с учением о коммуникации в основе предлагаемых Шахматовым определений предложения лежит идея о том, Что предложение - это не что иное, как языковая оболочка, оформление средствами языка единиц мышления : Предложение является воспроизведением коммуникации средствами языка .

Учение Шахматова о предложении, четкое разграничение односоставных и двусоставных предложений и установление особенностей членов каждого из этих типов предложений сыграло значительную роль в дальнейшем развитии теории языка, в частности русской грамматической теории.

ПРОСТОЕ предложение : В основе классификации лежит соотнесенность главного члена предложения с подлежащим или сказуемым двусоставного предложения с точки зрения морфологического выражения или отсутствие такой соотнесенности. В результате А.А.Шахматов разделил все односоставные предложения на четыре основных типа: бессказуемо-подлежащные, сказуемо-бесподлежащные, безличные, вокативные.

К первому типу отнесены предложения с главным членом, выраженным существительным в именительном падеже, количественно именными сочетаниями и нек. др. Например Тишина. Три часа ночи.

Второй тип представлен разнообразными типами предложений, в которых главный член имеет морфологическое выражение сказуемого - спрягаемо-глагольные, инфинитивные.

Третий тип составляют предложения с таким главным членом, морфологическая форма которых не допускает сочетаемости с именительным падежом. Вечереет. Холодно.

Наконец, четвертый тип представляет собой ограниченную группу предложений, главным членом которых является обращение с дополнительным субъективно-модальным значением выражением радости, укоризны, порицания и др. Эх, Петя, Петя!

Среди предложений 2 ой группы (сказуемо-бесподлежащных) выделялись - с точки зрения значения предложения - определенно-личные, обобщенно-личные, неопределенно-личные .

При этом грамматический принцип строго не выдерживался, значение односоставного предложения во многих случаях определялось не по возможностям грамматической формы, а чисто семантически или с учетом контекста . Например, предложения с главным членом в форме повелительного наклонения были отнесены к определенно- личным (Да говори же скорее), к неопределенно-личным (Я понимаю, руби леса из нужды, но зачем истреблять их) даже к безличным.

Таким образом, в классификации А.А.Шахматова совмещались два принципа - формальный способ выражения главного члена и семантический - значение односоставного предложения . Эта классификация была принята лингвистами, и именно она лежит в основе современной классификации односоставных предложений.

СРЯ: История русского литературного языка - это история постепенного развития русского просвещения. Главным орудием его распространения был перенесенный на русскую почву древнеболгарский язык. Богатство этой почвы, ее жизненная сила ярко сказались в том, что уже Киевская Русь претворила древнеболгарский язык в свой национальный. Русские люди стали писать и говорить на нем, приближая его в своем произношении к родному языку. Звуки древнеболгарской речи были заменены русскими: вместо носовых звуков они произносили звуки у и а , вместо болгарского iь (звука, в одних говорах близкого к а , а в других к a ) произносили е или отожествляли его со своим iь (т. е. дифтонгом ие ); сочетание жд , чуждое русскому языку, заменялось систематически через ж ; сочетания слоговых р и л с последующими ъ и ь русские заменяли своими сочетаниями ьр, ър, ъл (напр.скрьбь стали произносить скьрбь , позже скербь , ср. русское скърбь , откуда скорбь ); звук г (взрывный) они передавали своим (южнорусским) г фрикативным ( h ), и т. д. Подобные изменения были необходимы для возможности усвоения древнеболгарского языка более широкой средой.

Алексей Александрович Шахматов - великий русский филолог и историк, языковед, основоположник исторического изучения русского языка, древнерусского летописания и литературы; участвовал в подготовке реформы русской орфографии, осуществленной в 1917-1918 гг.; произвёл настоящую «революцию» в истории изучения древнерусского летописания, предложив новую версию истории создания ПВЛ на основе её текстологического анализа. Самый молодой академик Петербургской Академии наук (1894), действительный член АН (1899), профессор Петербургского университета; автор более 170 монографических исследований, статей и рецензий, справочных и учебных пособий по истории русского языка и диалектологии, лексикологии и лексикографии, синтаксису современного русского языка.

Семья и детские годы

Алексей Александрович Шахматов родился 17 июня (5 июня по ст.ст.) 1864 года в городе Нарве на Ивановской стороне в дворянской семье.

Род Шахматовых – довольно древний, он даже имел собственный герб, но его представители почти никак не проявили себя ни на государственной службе, ни при дворе. Предки Алексея Александровича Шахматова принадлежали к «саратовской» ветви рода, и в большинстве своём делали военную карьеру или служили чиновниками государственных учреждениий.

Отец будущего лингвиста, Александр Алексеевич Шахматов (1828-1871) получил блестящее образование в Петербургском училище правоведения, был участником русско-турецких войн, прошёл трудный путь от мелкого чиновника канцелярии Саратовского генерал-губернатора до сенатора (1868) и тайного советника. В последние годы жизни занимал должность старшего председателя Одесской судебной палаты. На службе зарекомендовал себя человеком благородным, честным, неподкупным и справедливым.

Интерес к языкам и литературе Алексей унаследовал от матери – выпускницы Екатерининского женского института в Петербурге Марии Фёдоровны Козен (1838 - 1870). Она была высокообразованной женщиной, в совершенстве знала европейские языки, прошла превосходную эстетическую и филологическую школу.

Детские годы А.А.Шахматова прошли в постоянных скитаниях: семья всюду следовала по местам назначения мужа и отца. Часто она на длительное время приезжала в Саратов и в родовые поместья в губернии, отошедшие братьям Шахматовым после смерти родителя в 1868 году. В 1870 году, когда Алексею ещё не исполнилось 6-и лет, неожиданно от чахотки умерла его мать, а 1871-м от нервного удара скоропостижно скончался отец, оставив круглыми сиротами трёх своих несовершеннолетних детей - Евгению, Алексея и Ольгу.

Брата и сестёр взял на воспитание дядя – родной брат отца Алексей Алексеевич Шахматов, проживавший в имении Губаревка близ Саратова. Алексей Алексеевич и его жена Ольга Николаевна (ур.Челюсткина) полностью заменили детям умерших родителей. По воспоминаниям сестры А.А.Шахматова, Е.А.Масальской, родственники сделали всё, чтобы создать в доме благоприятную обстановку, разбудить в детях интерес к наукам и обучению, стали для них первыми, самыми доброжелательными наставниками и учителями.

Ольга Николаевна преподавала детям французский, немецкий, английский языки, учила их основам латыни и греческого. В доме была прекрасная библиотека.

Не удивительно, что интерес к русской истории и филологии проявился у Алексея Шахматова очень рано. Одна из его родственниц, Наталья Александровна Шахматова, впоследствии так вспоминала о детских годах учёного:

Хорошая домашняя подготовка позволила Шахматову в феврале 1875 года поступить в Московскую частную гимназию Ф.И. Крейцмана, но через три месяца Алексей заболел корью, истосковался по дому, и вернулся в Губаревку, где продолжил домашнее образование. Русскую словесность преподавал детям А.П. Ясиневич. Благодаря ему, дети рано знакомятся с классическими образцами русской литературы - произведениями А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Н.В. Гоголя, И.С.Тургенева. Согласно воспоминаниям сестры А.А.Шахматова, Е.А. Масальской, детям продолжают старательно прививать любовь к музыке, в особенности к русской народной.

Но юного Алексея Шахматова больше всего занимали языки и древняя история. Говорят, что языки он изучал с огромным интересом, на занятия не ходил, а бегал.

Летом 1876 года, взяв с собой Алёшу, Алексей Алексеевич Шахматов уехал для лечения за границу. Но в Мюнхене, вместо того, чтобы отдыхать, поправляя здоровье, мальчик засел в Королевской библиотеке, изучая памятники немецкой литературы и античности. Переехав с дядей в Лейпциг, 12-летний Алеша уже на следующее утро спешит в Университетскую библиотеку, и вскоре поступает учиться в одну из лучших лейпцигских гимназий. Здесь он считает, что ему непременно нужно быть учеником, достойным своего российского происхождения. И мальчик из русской деревни становится лучшим учеником класса! Гимназия Креймана, куда вернулся А. Шахматов по возвращении в Россию, с её невысоким уровнем преподавания, уже не могла удовлетворить юного вундеркинда. В январе 1879 года он перешел в Московскую 4-ю гимназию, где продолжил изучение истории и словесности.

«Легендарный мальчик»

Под влиянием работ выдающегося отечественного лингвиста Ф.И. Буслаева, юный Шахматов увидел в языке не хранилище слов и звуков, а отражение внутреннего мира человека, истории, культуры, быта… «Язык облагораживает и историю, и религию, и литературу...»

Ещё в гимназии Шахматов начал собственное исследование о происхождении индоевропейских слов. Законченный, что называется, на одном дыхании труд автор показывает учителю английского языка Ходжецу. Тот находит сочинение гимназиста весьма оригинальным и решает познакомить Шахматова с доктором истории всеобщей литературы Московского университета Н.И. Стороженко.

После беседы с гимназистом А. Шахматовым Н.И. Стороженко передал его сочинение доктору сравнительного языковедения В.Ф. Миллеру. Пораженный серьёзностью работы, В.Ф. Миллер, возвращая её Стороженко, восклицает:

Устроив А. Шахматову серьезный экзамен по славянским, санскриту и ряду других языков и получив блестящие ответы, В.Ф. Миллер убеждает юношу непременно писать и при этом обещает активное содействие в публикации его сочинений.

Встреча с русским языковедом Ф.Ф.Фортунатовым, который был также поражён широтой кругозора и лингвистическими познаниями гимназиста, делающими честь и совершенно зрелому человеку, окончательно определила выбор Шахматовым будущей профессии.

По совету Ф.Ф. Фортунатова с лета 1879 года юноша изучал только что переизданное «Житие Феодосия Печерского» и, сравнивая его с оригиналом, нашёл более шестисот неточностей перевода, о которых написал в своей работе «К критике древнерусских текстов (о языке «Жития Феодосия»)». Первое научное исследование Шахматова было опубликовано в 1881 году в крупнейшем славистическом берлинском журнале «Архив славянской филологии». Автору тогда не исполнилось ещё и 17-и лет.

А в 1882 году его знания были уже настолько обширны, что молодой языковед не побоялся выступить оппонентом на защите магистерской диссертации А.И. Соболевским, посвящённой исследованиям в области русской грамматики. Это был беспрецедентный случай: возражения и замечания 18-и летнего гимназиста были так серьёзны, а его мнение по спорным вопросам аргументировано так убедительно, что юному исследователю тут же предложили опубликовать эти материалы. Алексей Шахматов сразу обратил на себя внимание научной общественности. За ним закрепилась слава одного из самых выдающихся молодых филологов России. В учёных кругах Москвы и Петербурга его называли «вундеркиндом», «мальчиком-легендой».

Начало пути

Шахматов окончил 4-ю московскую гимназию с серебряной медалью и осенью 1883 года поступил на историко-филологический факультет Московского университета.

В те годы в Московском университете было несколько незаурядных профессоров: Ф.Ф. Фортунатов, Н.С. Тихонравов, Н.И.Стороженко, Ф.Ё. Корш. Самое большое влияние на молодого Алексея Шахматова оказал Ф.Ф.Фортунатов, который разжёг в нем страсть к науке и был долгие годы советчиком и наставником молодого исследователя в его научных занятиях.

В университете круг интересов Шахматова значительно расширился: он стал заниматься исторической диалектологией, тогда ещё никем не изведанной областью лингвистики. Работая с летописями, Шахматов пришел к выводу, что для исследования истории языка очень важно знать современные шпоры. Чтобы основательно их изучить, студент Шахматов в первые студенческие летние каникулы (1884 г.) отправился в северную Олонецкую губернию. На эту поездку он истратил пожалованную ему двухсотрублевую университетскую премию.

Шахматов начал диалектологическую экспедицию из Петрозаводска, преодолевая большие расстояния на попутных лошадях, а чаще пешком. Он исследовал фольклор и этнографию Олонецкой губернии. Материалы, собранные Алексеем Александровичем, получили в науке самую высокую оценку и были признаны лучшими в русской фольклористике. Вскоре, летом 1886 года, он повторил поездку на север. Результаты работы превзошли ожидания и были достойно отмечены другими учёными.

В студенческие годы Шахматов занимался исследованиями древнерусских рукописей, их научным описанием и подготовкой к публикации. Созданные им в этот период работы, и в частности «Исследование о языке новгородских грамот XIII и XIV вв.» (1886), до сих пор являются образцом научных изысканий.

Самый молодой академик

Весной 1887 года Совет Московского университета, отмечая блестящие способности Шахматова и высокую ценность его работы, присвоил выдающемуся выпускнику звание кандидата и рекомендовал продолжить исследование.

В 1890-1893 годы Шахматов, избранный земским начальником в Саратовское уездное земское собрание, жил и работал в Губаревке, изучал быт крестьян, помогал им в годы неурожая и эпидемии холеры. Несмотря на огромную занятость земскими делами, Шахматов подготовил к изданию магистерскую диссертацию «Исследования в области русской фонетики», которую успешно защитил в Московском университете. 12 марта 1894 года.

Совет Московского университета единогласно присвоил учёную степень доктора русского языка и словесности 29-летнему автору монографии, соискателю звания магистра А.А.Шахматову. В 1894 году Шахматов становится адъюнктом Петербургской Академии наук, а с 1899 года – её действительным членом. Такого русская филология ещё не знала.

Шахматову принадлежит немало научных открытий в области истории и диалектологии русского и других славянских языков. В своих работах «Исследование в области русской фонетики» (1894), «К истории звуков русского языка» (1898), «Очерк древнейшего периода истории русского языка» (1915) он решал задачу реконструкции древнейших славянской и русской языковых систем, изучал их фонетические особенности. Сделанные учёным открытия были включены в университетский курс истории русского языка, который Шахматов читал в Петербургском университете в 1910-1911 гг. Он поставил изучение истории языка в широкий культурно-исторический контекст, впервые использовал данные диалектологии при изучении древних письменных памятников с целью воссоздания особенностей живой древнерусской речи.

«Словарь русского языка»

В 1893 году в Петербурге скончался редактор «Словаря русского языка» Я.К.Грот, и для продолжения лексикографической работы потребовался достойный кандидат. Выбор пал на молодого учёного Алексея Шахматова.

По получении известия о своём избрании в адъюнкты Петербургской академии А.А. Шахматов 16 декабря 1894 года прибывает в столицу, а уже на следующий день впервые участвует в заседании своего Отделения и выступает перед коллегами с предложением о полном изменении программы Словаря. Тщательно проанализировав готовившийся к печати материал, извлечённый из произведений более 100 русских писателей, Шахматов решительно заявляет о его недостаточности. По мнению учёного, Словарь нельзя ограничивать лишь языком писателей, так как лексика художественной литературы может служить лишь подспорьем при определении значений слов и особенностей их употребления. Источником же Словаря должен стать живой, повседневный русский язык.

Очерченные новым редактором широкие перспективы Словаря показались коллегам настолько неожиданными и так меняли уже сложившиеся принципы работы, что академики не решились тотчас поддержать их. Немногим менее месяца спустя Отделение снова дискутирует этот вопрос. И снова А.А. Шахматов настойчиво отстаивает свои научные лексикографические принципы. Отделение наконец соглашается с шахматовской программой, и редактор принимается за осуществление своих грандиозных замыслов, поставив перед собой дерзкую задачу: продолжить печатание Словаря уже с января 1897 года.

31 марта 1876 года в личной жизни А.А.Шахматова происходит крупное событие: он женится на Наталье Александровне Градовской, дочери известного юриста, профессора права А.Д. Градовского. На следующий день после свадьбы молодая чета направляется в своеобразное свадебное путешествие: Академия наук командирует своего адъюнкта за границу с целью углублённого исследования диалектов южных славян и изучения сербскохорватского ударения и интонации. Шахматов и здесь куда больше увлечён работой, чем своей молодой супругой: Наталья Александровна отчаянно скучает и пишет домой письма с жалобами на невнимание к ней. Увы! Она вышла замуж за человека, для которого наука составляла основной смысл его жизни. К тому же Шахматов, по воспоминаниям всех знавших его людей, был типичным увлечённым «трудоголиком», работоспособность которого подчас изумляла коллег-филологов.

Первый том «Словаря», действительно, вышел в свет в 1897 году. Даже те, кто изначально не одобрял принципов построения шахматовского Словаря, были не в силах скрыть своего восхищения масштабом проделанной работы. О колоссальной работоспособности Шахматова красноречиво говорят и внешние факты: объём всего второго тома Словаря, включившего в себя 9 вышедших до 1907 года выпусков, составляет 1483 страницы, а размер всех вообще его выпусков более чем в 10 раз превзошёл объёмистое издание «Словаря церковнославянского и русского языка» 1847 года.

Ф.Ф.Фортунатов (друг и учитель Шахматова) писал своему ученику: «Ваша деятельность меня просто изумляет. Думаю, что Вы совсем не бережёте себя.»

Действительно, Алексей Александрович не знал ни выходных, ни отпусков: ежедневно он работал по 10-12, а в деревне летом и по 15 часов в сутки.

Библиотека Академии наук

В 1899 году А.А.Шахматова назначают директором I (русского) отделения Библиотеки Академии наук. Новый директор смотрел на книгу, прежде всего, как на главное орудие просвещения широких масс. Поэтому он сразу же устраняет все привилегии в пользовании фондами библиотеки. Теперь Академическую библиотеку могут посещать не только учёные, но и преподаватели гимназий и даже студенты. Шахматов добился открытия при библиотеке специального читального зала для учащейся молодежи. Видя, как тесно становится теперь в помещении библиотеки (тогда она располагалась в старом здании Кунсткамеры), директор отдаёт свой кабинет для выдачи книг на дом, и теперь, встречая кого-либо из своих коллег по Академии, учёному ничего не остаётся, как вести с ними деловые разговоры в одном из проходов между книжными шкафами.

По инициативе Шахматова в библиотеке создаются новые отделы: картографический, иконографический, нотный, отдел отчётов и др. Особенное внимание оказывает директор библиотеки рукописям. В них для учёного важно всё: содержание и языковые особенности, форма орнамента и манера изображения, раскраска букв. Сохранить рукописи означает для А. А. Шахматова не только обеспечить учёных бесценным материалом для исследования. Это значит также сохранить первоисточники проявления русской духовной культуры, национальное достояние всего народа. В 1900 году Шахматову удается добиться создания при библиотеке специального Рукописного отделения. Первым ученым хранителем рукописей избирается В.И. Срезневский. По его инициативе были организованы археографические экспедиции в районы русского Севера. В Рукописное отделение поступило 500 древнерусских рукописей, 205 актов и около 100 старопечатных книг.

Известно, что всё своё директорское жалование академик А.А. Шахматов передавал на нужды библиотеки: покупку новых книг, оборудование читальных залов, археографические экспедиции и т.д.

Реформатор русского языка

В феврале 1904 года начала работу специальная комиссия Академии наук по подготовке реформы русского правописания. Вместе с другими известными языковедами вошел в неё и Алексей Александрович Шахматов. Первоначально эту группу лингвистов возглавлял доктор сравнительного языковедения Ф.Ф. Фортунатов, а после его смерти руководителем комиссии стал академик Шахматов.

Учёные-практики уже тогда предлагали отменить двойные буквы и значительно упростить русское правописание, сделав его более доступным для самых широких слоёв населения. К сожалению, этот проект отвергли консервативно настроенные чиновники и некоторые учёные, которые противились нововведениям. Комиссия продолжала совершенствовать проект орфографической реформы до 1912 года, но и после доработки предложенный вариант не был принят.

Реформа русской орфографии, сделавшая русское правописание более лёгким для усвоения и применения, была проведена лишь в 1917-1918 годы. Вся слава реформаторов досталась чиновникам Народного комиссариата просвещения под руководством наркома А.В.Луначарского, а имена истинных разработчиков реформы, русистов «старой» школы Ф.Ф.Фортунатова, А.А.Шахматова, Д.Н.Ушакова и других, были забыты и долгое время вовсе не упоминались в советской литературе.

Шахматов и русское летописание

Помимо лингвистических и филологических изысканий, А.А. Шахматов проделал огромную и, можно сказать, беспрецедентную работу в области изучения древнерусских летописей. Именно он заложил основы их текстологического исследования и тем самым определил фундамент текстологии как науки. Он первым установил время создания и источники старейших летописных сводов (XI - XVI вв.), в частности «Повести временных лет», полностью пересмотрев все существовавшие до него представления об истории русского летописания.

Шахматову принадлежит работа по восстановлению летописных сводов, предшествовавших ПВЛ. До него считалось, что автор ПВЛ Нестор – монах Киево-Печерского монастыря, первый русский летописец, а созданная им «Повесть временных лет» - первая русская летопись, время создания которой датировалось рубежом XI-XII веков.

Изучая списки Новгородской первой летописи, Шахматов пришёл к выводу, что в ней сохранились отрывки более древней летописи, чем сама ПВЛ. Между Новгородской первой летописью и «Повестью временных лет» замечаются значительные расхождения. Эти расхождения Шахматов объясняет тем, что текст, лежавший в основе Новгородской первой летописи, гораздо древнее текста ПВЛ. Летописец, составлявший «Повесть временных лет», расширил свод новыми материалами, различными письменными и устными источниками, документами (договорами с греками), выписками из греческих хроник и довёл изложение до своего времени.

А.А. Шахматов проделал колоссальную работу, попытавшись восстановить свод, лежащий в основе и «Повести временных лет» и Новгородской первой летописи. Исследователь назвал его «Начальным», предполагая, что с него именно и началось русское летописание.

Шаг за шагом в различных исследованиях А. А. Шахматову удалось восстановить полностью его состав, установить время его составления (1093-1095 гг.) и показать, в какой политической обстановке он возник:

Однако, назвав этот свод «Начальным», А. А. Шахматов ещё не предполагал, что вскоре это название окажется неточным. Дальнейшие исследования учёного показали, что и в составе Начального свода имеются различные наслоения и вставки. Впоследствии А. А. Шахматову удалось вскрыть в основе Начального свода два ещё более древних свода.

Таким образом, история древнейшего русского летописания представляется А. А. Шахматовым в следующем виде:

В 1037-1039 гг. была составлена первая русская летопись - Древнейший Киевский свод.

С начала 60-х гг. ХI века игумен Киево-Печерского монастыря Никон продолжал ведение летописания и к 1073 году составил второй летописный свод.

В 1093-1095 гг. в том же Киево-Печерском монастыре был составлен третий летописный свод, условно называемый Начальным.

Наконец, в начале ХII века, не сразу, а в несколько приёмов, была составлена дошедшая до нас «Повесть временных лет».

Эта схема истории древнейшего летописания, хорошо обоснованная множеством соображений, изложенных в трудах А.А.Шахматова, произвела настоящую «революцию» в исторической науке.

В прижизненных работах академика Шахматова она так и не доведена до логического конца – за него это сделали его последователи - М.Д.Присёлков, Я.С.Лурье и другие историки. И хотя отдельные положения шахматовской гипотезы о ПВЛ подвергались обоснованной и не совсем обоснованной критике академиками В. М. Истриным, Н. К. Никольским, С.Ф.Платоновым и другими учёными, точка зрения А. А. Шахматова была подтверждена многими фактами. Схемой, предложенной Шахматовым и М.Д. Присёлковым, продолжает руководствоваться и современная историческая наука. Представленная ими концепция до сих пор играет роль «стандартной модели», на которую опираются или с которой полемизируют все последующие исследователи.

Особенно ценно то, что А. А. Шахматов в своих работах не останавливался на выяснении главнейших фактов истории начального русского летописания. Он стремился к восстановлению самого текста каждого из перечисленных выше сводов.

В «Разысканиях о древнейших русских летописных сводах» (1908 г.) А. А. Шахматов дал восстановленный им текст Древнейшего свода в редакции 1073 года - то есть текст свода Никона 1073 года, с выделением в нём при помощи особого шрифта тех частей, которые вошли в него из Древнейшего свода 1037-1039 гг.

В более позднем своем труде «Повесть временных лет» (т. 1, 1916) А. А. Шахматов дал текст «Повести временных лет», в котором крупным шрифтом выделил те части её, которые восходят к Начальному своду 1093-1095 гг.

Политические взгляды

Советские исследователи, обращавшиеся к биографии А.А.Шахматова в 1970-80-е годы, неоднократно пытались представить учёного как принципиального противника царского режима, борца за демократические идеалы, истинного патриота России, который лояльно отнёсся к революционным преобразованиям, как Февраля, так и Октября и искренне желал быть полезным своей стране. Отчасти эти утверждения справедливы: Шахматов долгие годы бескорыстно служил делу науки и народного просвещения. Его подчас возмущали косность и безразличие государственных чиновников, от которых зависели необходимые преобразования. Как и всякий интеллигентный человек начала XX века, А.А.Шахматов находился в оппозиции власти в тех вопросах, которые возмущали всю прогрессивную общественность того времени. В частности, он осуждал имперскую политику в отношении инородцев и использования языков национальных окраин, наступления на свободу слова, притеснения студенчества и различных общественных организаций, сословные привилегии и т.д. В период революции 1905-1907 годов Шахматов подписывался под различными коллективными обращениями университетской профессуры и академической общественности к властям, возможно, разделял взгляды «кадетского» большинства в Академии наук. В 1905 году А.А.Шахматов написал скандально известное, слишком смелое письмо президенту Академии великому князю К.К.Романову (КР):

“Мы, действительно порицаем правительство: порицаем его за то, что оно так мало сделало для народного образования, и, несмотря на услуги земства, не сумело до сих пор привить сельскому населению элементарной грамотности…; мы порицаем правительство за то, что, приступив к реформе средней школы еще при министре Боголепове, оно до сих пор не разберется в трудах комиссий и комитетов и оставляет школу без твердой программы преподавания; мы порицаем его за то, что оно, давно уже сознав недостатки университетского устава 1884 года, внесшего в высшие учебные заведения наши разложение, не устранило до сих пор ненормальных условий университетского строя… Да, мы порицаем это правительство, и главным образом за то, что оно не сознает своей ответственности перед страной и своих обязанностей перед Верховною властью…”

По одной из версий, с подачи В.Д. Бонч-Бруевича, Шахматовым была принята на хранение в библиотеку Академии наук едва ли не вся нелегальная литература партии большевиков и некоторые документы по истории революционного движения. В соответствии с существовавшим в России законом, почта, идущая из-за границы в адрес Академии наук, не подвергалась таможенному досмотру, а имущество и литература Академии на территории страны обладали правом экстерриториальности, то есть неприкосновенности. Потом сами же большевики отменили этот закон, и обвинили в «хранении» и даже «утаивании» документов С.Ф.Платонова и других руководителей уже советской Академии наук, состряпав «академическое дело» (1929).

Тем не менее, называть А.А.Шахматова «идейным борцом» и «пламенным революционером» было бы большой натяжкой даже с точки зрения советских историков. Он оставался, прежде всего, учёным, для которого политика и борьба за интересы каких-либо социальных групп не представляли никакого интереса. Как директор библиотеки, академик стремился лишь сохранить для потомков документы (рукописи, автографы), имеющие историческую ценность. Политических последствий этой деятельности ни он, ни кто-либо другой, в то время не мог себе даже предположить.

Современники отзывались об Алексее Александровиче Шахматове как об исключительно честном и порядочном человеке, всю свою жизнь положившем на алтарь бескорыстного служения науке. Он был удивительно талантлив, трудолюбив и настойчив в достижении поставленной перед собой высокой цели. Но в то же время академик Шахматов остался в памяти коллег и учеников как человек со «светлой», искренней душой, тактичный, мягкий, скромный, совершенно беззащитный перед лицом окружающей действительности и худших проявлений человеческой натуры.

«В его отношениях к людям, насколько это удалось уловить мне и испытать на себе, сказывалось необыкновенное благородство души, чуткость, искренность, отзывчивость, тонкость душевной организации и исключительная доброжелательность. И что всего характерно, проявление этих качеств сопровождалось необычайной скромностью,» - писал впоследствии один из близко знавших Шахматова людей.

Как филолог Шахматов произвёл истинную «революцию» в истории изучения русского летописания. Для учёного этого вполне достаточно.

Преподавательская деятельность

А.А.Шахматов с 1908 по 1919 годы преподавал в Петербургском (впоследствии -Петроградском) университете историю русского языка, церковно-славянский язык, русскую диалектологию. Он был одним из самых уважаемых и авторитетных профессоров университета. Уже на первой встрече со студентами 18 октября 1906 года Шахматов сразу же очертил широкий круг стоящих перед лекционным курсом задач. Он подчеркнул, что история языка в состоянии представить картину исторического развития народа, но решить эту задачу можно лишь при тщательных наблюдениях над говорами и памятниками письменности, а также современным живым языком. «Я очень желал бы,- обращается лектор к студентам,- чтобы и вы, начинающие филологи, были охвачены интересом к богатейшей нашей письменности. Но я употреблю все старания, чтобы доказать вам, что изучению памятников должно предшествовать изучение живого языка, что…не может быть изучения истории языка без постоянной опоры на историю самого народа…»

Этот принцип был основополагающим в научной работе самого лектора.

После 1917 года

После октября 1917 года академик А.А.Шахматов остался в Петрограде, ни на миг не помышляя об эмиграции. Для русского филолога, историка и теоретика русского языка бегство из своей страны в годину тяжких испытаний выглядело как предательство:

Кроме того, Шахматов прекрасно понимал, что продолжать дело всей своей жизни, а именно – научную работу - он сможет только в России. Учёный не мыслил себя и свою жизнь без живой русской речи, русской литературы, русского народа.

Несмотря на бытовые лишения, голод, холод, военную разруху А.А.Шахматов продолжает активно работать в Академии наук, читать лекции в университете. Он стал одним из немногих представителей дореволюционной профессуры, кто охотно включился в общественную, организаторскую и административную деятельность Академии наук при власти большевиков.

В феврале 1918 года Шахматов входит в состав Комиссии по разработке предложений в связи с предстоящим 200-летием Академии наук, в апреле его избирают в Комиссию для выработки нового устава Пушкинского Дома, в мае Алексей Александрович становится представителем академии в Комитете Публичной библиотеки, в конце октября он один из трёх представителей от Академии на совещании Совета высших учебных заведений университетского типа. Шахматов участвует в Комиссии по рассмотрению нового Устава Академии наук, представляет Академию в коллегии Института истории искусств. В октябре 1919 года учёному поручается временное заведование II отделением Академической библиотеки, а также председательствование в Библиотечной комиссии; в декабре Общее собрание Академии наук избирает академика своим представителем в комиссию при Книжной палате.

В период революций и Гражданской войны Шахматов не оставляет и свою научную деятельность. С 1918 по 1919 год в свет выходят его работы: «Волохи древнерусской литературы», «Заметки об языке волжских болгар», «Древнейшие судьбы русского племени». Летом 1919 года Шахматов приступил к написанию огромного труда «Синтаксис русского языка», ставшего в дальнейшем выдающимся лингвистическим исследованием, без знания которого даже в наши дни невозможно научное изучение синтаксиса русского языка.

Последняя зима

Книга «Синтаксис русского языка» является венцом всего педагогического и научного пути А.А.Шахматова. Однако она оказалась его последней «лебединой» песней, оставшись навеки незаконченной. Знания, опыт, научные открытия, равно как сама жизнь выдающегося учёного, не были нужны новой революционной России.

Зима 1919-1920 года стала для академика Шахматова последней. В тесных служебных комнатах Академической библиотеки температура нередко стояла на отметке 5 градусов ниже нуля, в хранилищах мороз достигал 10 градусов. Электричества нет: его давно заменили керосиновые лампы. Та же ситуация и в большинстве петроградских квартир. Каждый вечер полуголодный академик носил на свой третий этаж тяжёлые поленья дров, пилил и колол их, чтобы не окоченеть, чтобы продолжать работу.

О переживаемых им тяготах и лишениях дают отчётливое представление последние письма Алексея Александровича своему близкому другу и соратнику филологу Д.Н.Ушакову:

«Житье Ваше, как вижу, труднее моего, не скажу нашего, петербургского, т. к. в общем здесь еще хуже, чем в Москве. Но я в казенной квартире, получаю достаточное количество дров на плиту; от времени до времени, правда, в миним дозах могут топить две печи внизу (у нас ведь два этажа). Электрический свет в посл время стали давать от 6 до 12. Правда, мы не сытые, бедствуем из-за продуктов, но так или иначе до сих пор пробавлялись. Требуется на содержание громадная сумма денег. Достать деньги трудно. Кроме увеличившегося жалованья, нас выручает продажа вещей. Но вещам скоро конец, их хватит разве на месяц. Чем будем жить дальше, не видно…»

В середине декабря 1919 года в Петрограде умирает ставшая матерью для Шахматова и его сестёр тётя Ольга Николаевна Шахматова. 11 февраля, менее чем через два месяца после смерти тёти, умирает Ольга Александровна - младшая сестра академика. Умирает и одинокий курьер Илья, которого Алексей Александрович несколько месяцев назад взял в свою семью.

Лишившись дорогих и близких людей, Шахматов уходит в работу. Он лично руководит перевозкой в Академию наук книжных сокровищ из разграбляемых домашних библиотек известных петроградских учёных, спасает от гибели множество памятников отечественной культуры, собственными руками разгружает подводы, переносит на плечах неимоверно тяжелые тюки с книгами.

По странному стечению обстоятельств, конец жизни академика А.А.Шахматова оказался связан с именем А.И. Соболевского, с оппонирования диссертации которого начался его творческий путь. 30 июля 1920 года А.А.Шахматов перевозил в Академию наук библиотеку Соболевского, и на этом наступил предел физических возможностей без того истощённого, усталого человека.

Через десять дней врачи поставили Шахматову диагноз: инвагинация кишок. Была сделана операция, но организм 55-и летнего учёного оказался настолько истощён, что был уже не в силах бороться за жизнь. 16 августа 1920 года Алексей Александрович Шахматов скончался. Похоронен на Волковом кладбище Санкт-Петербурга.

Наследие и память

После смерти А.А.Шахматова в 1925–1927 годы был издан его во многом нетрадиционный «Синтаксис русского языка», оказавший значительное влияние на развитие синтаксической теории в России.

Его труды в области изучения русских летописей были переизданы, систематизированы и приведены к логическому заключению только в конце 1930-х- начале 1940-х годов.

Ниже приводится далеко неполный список работ учёного, изданных при его жизни и после смерти:

• Исследование о Несторовой летописи (1890)
• О сочинениях преподобного Нестора (1890)
• Несколько слов о Несторовом Житии Феодосия (1896)
• Древнейшие редакции Повести временных лет (1897)
• Исходная точка летосчисления Повести временных лет (1897)
• Киевско-Печерский патерик и Печерская летопись (1897)
• О начальном Киевском летописном своде (1897)
• Хронология древнейших русских летописных сводов (1897)
• Отзыв о сочинении Eugen Scepkin «Zur Nestorfrage» (1898)
• Начальный Киевский летописный свод и его источники (1900)
• Сказание о призвании варягов (1904)
• Корсунская легенда о крещении Владимира (1908)
• Один из источников летописного сказания о крещении Владимира (1908)
• Разыскания о древнейших русских летописных сводах (1908)
• Предисловие к Начальному Киевскому своду и Несторова летопись (1909)
• Несторова летопись (1913-14)
• Нестор летописец (1914)
• Повесть временных лет (1916)
• Житие Антония и Печерская летопись
• Киевский Начальный свод 1095 г.
• Очерк современного литературного языка (1913)
• Очерк древнейшего периода истории русского языка (1915)
• Введение в курс истории русского языка (1916)
• Синтаксис русского языка (1 т. – 1925; 2 т. – 1927)
• Древнейшие судьбы русского племени (1919)

21 января 1921 года с целью увековечения памяти А. А. Шахматова Академия наук обращается в Совет Народных Комиссаров с ходатайством о национализации имения академика в селе Губаревка и превращении его в дом отдыха для работников Академии. В. И. Ленин одобряет это решение и принимает все необходимые меры для скорейшего его осуществления. Однако в 1921 году у советской власти было много других забот, помимо увековечивания памяти «старорежимных» филологов. Имение было взято под охрану государством, но создание мемориального музея А.А.Шахматова в Губаревке так и не состоялось. Ни усадебное здание, ни какие-либо хозяйственные постройки до наших дней не дошли. Сохранился лишь фрагмент парка, который сегодня входит в число охраняемых объектов на территории Саратовской области.

Историк, генеалог, старшая сестра А.А.Шахматова Евгения Александровна Масальская- Сурина (1863-1940) оставила интересные воспоминания о брате, которые впервые были опубликованы в полном варианте только в 2012 году.

От брака с Н.А. Градовской Шахматов имел трёх дочерей: Ольгу (1898-?), Софью (1901-1942) и Екатерину (1903-1942).

Софья Алексеевна Шахматова (по мужу Коплан) окончила в 1924 году общественный факультет этнолого-лингвистического отделения Ленинградского университета. С 1920 по 1931 год работала научным сотрудником и учёным хранителем в Пушкинском Доме. В 1923 году вышла замуж за Б.И. Коплана (1898-1941) – историка литературы, тоже сотрудника Дома, который был репрессирован по «академическому делу» (1929). В 1931 году Софья Алексеевна уволилась и последовала за мужем в Ульяновск – место его ссылки. По возвращении в 1930-е годы она работала библиотекарем и архивистом в Архиве Академии наук и Институте востоковедения. Умерла от голода в блокадном Ленинграде один день с сыном Алёшей Копланом (16-и лет) 5 января 1942 года.

В блокадную зиму 1941-1942 года в Ленинграде умерла и младшая дочь академика Шахматова Екатерина и предположительно – его вдова Н.А. Градовская-Шахматова, которая до последнего дня ухаживала за больным внуком.

Компиляция Елены Широковой по материалам:

А.А.Шахматов (1864-1920). Летопись жизни и деятельности академика Шахматова. М.-Л., 1930;

Измайлов Н.В.Воспоминания о Пушкинском доме//Пушкинист Н.В.Измайлов. – Калуга, 2008.

Макаров В.И. А.А.Шахматов: Пособие для учащихся. – М.: Просвещение, 1981;

Масальская Е.А. Повесть о брате моём, А.А.Шахматове. М., 1927.